– Ты не знаешь моих способностей… – Аня уплетала салатик за салатиком. Светловолосый наблюдал с умилением и интересом.

– Это потому, что ты ешь траву какую-то. От нее нет чувства сытости. На, попробуй мяса! Ням-ням! – он отрезал здоровый кусок со своей тарелки и, взяв вилку из ее руки, нанизал на нее мясо.

– Все люди должны есть «траву», – назидательным тоном сумничала Аня. – Мы не хищники, а приматы. У нас даже пищеварительная система травоядных.– Она позвала кошку, которая терлась у ее ног. – Кс-кс, Маруська! На. – И отдала мясо кошке. Кошка воздала благодарение Аллаху за такой подарок судьбы и, рыча, стала быстро поглощать его.

– Человек – хищник. – Светловолосый заказал себе еще мяса. – Я бы поспорил насчет пищеварительной системы, там не всё так просто. К тому же, у нас бинокулярное зрение – зрение хищников. А травоядные хотя не убивают себе подобных, как человек, но и не умеют смотреть на небо, как хищники… Но, чтобы сделать тебе приятное, я готов сойтись на всеядности. – И он протянул ей свою большую примиряющую ладонь.

Аня промолчала. Обычно после ее фразы про «пищеварительную систему травоядных» собеседник сдавался и менял тему.

– Как тебя зовут? – спросила она, протягивая ему свою руку в ответ.

– Гюнтер! – он засиял, будто ожидал этого вопроса, и пожал ее ладошку.

– Гюнтер?.. Я вижу, интернет у вас здесь хорошо ловит…

– Не жалуемся.

«Похоже, он был прав: покушала – и настроение наладилось, – подумала Аня. – Надо же, как мало нужно, чтобы заслужить благосклонность женщины – всего лишь накормить ее…»

Когда Аня, отдохнув и наевшись, посмотрела на часы, времени было больше, чем хотелось бы. Гюнтер заметил её движение.

– Значит, так. Сейчас забираем твою машину и едем ко мне. А завтра утром я отвезу тебя в администрацию Починок, чтобы ты ее с колхозом не перепутала…

– Эээ, я уточнить, – перебила его Аня. – А ночую я, то есть, у тебя?

– Ну конечно. Как будто у тебя есть варианты. Если хочешь, можешь ночевать как вчера, в машине. У нас как раз местный уголовник «выписался», может, познакомишься.

– Пожалуй, я так и сделаю.

– А мне прикажешь сидеть в кустах и ждать, когда тебе опять понадобится помощь?

Аня фыркнула:

– Можно подумать, я пропаду, как только сделаю шаг от тебя.

– Так и есть. Ты не приспособлена к деревенской жизни. Это другой мир для тебя.

– Но уж переночевать без тебя я смогу точно!

– Как хочешь, – пожал он плечами. – Но если передумаешь, запомни адрес: улица Октябрьская, дом 16.

– Не передумаю.

– Улица Октябрьская.

– Угу.

– 16.

– Ага.

– Повтори адрес.

– Октябрьская, 16.

Они вернулись в Ильинское – туда же, откуда он ее и забрал. Аня молча пересела в свою машину и демонстративно поехала в сторону бабкиного дома. В зеркальце заднего вида она видела, что Гюнтер, облокотившись на свою машину, смотрит ей вслед, и еще больше выпрямилась.

Но чем ближе она подъезжала к бабкиному дому, тем больше спина ее ссутуливалась. Чем ближе был дом – тем больше она его боялась… Когда Аня вновь увидела его зловещие очертания в сумерках, она поняла, что повторения прошлой ночи у нее точно больше не будет: жутко, да и так хочется простых бытовых человеческих условий… Самому убогому жилищу она была бы сейчас рада больше, чем родной машинке. Она притормозила у дома. Ну почему он так пугает?.. Призраки? А вдруг и вправду какой-то маньяк из тюрьмы вышел… Утром в магазине говорили… Аня посмотрела на зловещие, зияющие черные окна дома и с уверенностью нажала на педаль газа, проехав мимо.

«Нет, к нему тоже нельзя ехать…– уговаривала она себя. Меня не так воспитывали, чтобы я ночевала у всех подряд или крутила романы с деревенским хлыщом. Да и потом, одно из двух: либо он сумасшедший, который хочет благодетельствовать первых встречных, либо он бандит, который хочет заманить меня к себе в обитель зла. Может, он вообще про себя говорил, когда рассказывал, что здесь уголовник «выписался» ?.. В магазине ждали, что кто-то, кто из тюрьмы вышел, прирежет кого-то… Может, Гюнтер и есть тот самый уголовник? Конечно, он не похож на маньяка, но это ни о чем не говорит. Да, он, в общем- то, неплох. Что-то в нем располагает к себе, что-то притягивает… Его голос. Его взгляд. Его плечи… Нет, я к нему точно не поеду. Нет. Хотя…

«Какая у него улица? Что-то, связанное с революцией…» – Аня уже пожалела, что не потрудилась запомнить его адрес. Наученная горьким опытом прошлой ночи, она решила искать его дом до наступления темноты, пока на улицах еще есть люди.

– Вы не подскажете, где здесь улица Революционная? – спрашивала она у прохожих и уже по привычке ожидала встречного вопроса про какие-то невразумительные яйца. Но никто не знал такую улицу.

«Надо спросить у старожил. Уж они-то должны знать!» – заметила она бабушек, громко спорящих в полутьме на лавочке у одного из домов.

– Я своих курей всех до единой на двор загнала! Этому уголовнику жрать что-то надо, сейчас начнет таскать…

– Я уж и внучке сказала, пусть пока не приезжает. Она у меня девка видная, красивая… Вот к августу его за что-нибудь опять посадят – тогда спокойнее будет.

«Опять про «утреннего» уголовника… Вся деревня только о нем и твердит», – подумала Аня и обратилась к «старожилам».

– Подскажите, пожалуйста, где здесь улица Революционная?

Пока бабульки недоуменно обсуждали между собой, что это за улица, позади хлопнула дверь подъехавшей машины. Аня обернулась и засияла: вот уж никогда б она не подумала, что будет так рада снова видеть Гюнтера!

– Да как так-то?!– кипятился он – я раз пять сказал: улица Октябрьская! Октябрьская же, а никакая не Революционная! – он подошел и, схватив ее за руку, поволок к машине. – Всё в порядке, бабушки! – крикнул он ворчащим старушкам и продолжил бубнить: ну как тебя оставить одну хоть на пять минут…

Его дом выглядел вполне себе мирно. Белые кирпичи, светлое дерево и красивые резные наличники, пять штук в ряду. Около дома светил фонарь, мирно шелестели листочки на березке, растущей во дворе.

– Заходи! – он открыл дверь перед Аней.

«Ну, будь что будет! – подумала Аня и перешагнула через порог. – Ого, похоже от деревенского дома здесь только наличники…» Перед ней оказался обычный городской добротный коридор, выходивший на 4 большие комнаты и не менее большую кухню. «А снаружи дом казался не большим. Внешне так и не скажешь, что