Смотрят на Сашу. Вот же пятерочка! Их общежитие. Что не так? Девчонки самого симпатичного, считают и самым умным. Саша мнется. Вести переговоры поручено ему. Он понимает, что одно неосторожное слово может разрушить их планы. Не надо терять бдительности.

Представительницы прекрасного пола, глядя в его небесные глаза, готовы поверить во что угодно.

— У нас цербер там.

— Кто? Кто? Что еще за цербер?

Девчонки не были знакомы с античной мифологией. Видно, школьная история им не пришлась по вкусу.

— Ну, очень-очень суровая вахтерша. Дай ей волю, она бы и нас не пускала в общагу. Зовут ее Александра Ивановна. Она вас, во-первых, сфотографирует. А во-вторых…

— Зачем фотографировать?

— Я в смысле, у нее феноменальная память. Она наизусть всего «Евгения Онегина» читает. И потребует документ.

— Мы знаем про документ. Везде в общежитиях требуют документ от гостей. Как будто ты шпион какой.

— У вас есть с собой документы?

— Зачем они нам. Если их носить постоянно, то и потерять можно. Потом замучаешься получать.

— Вот! Значит, она вас не пропустит, девушки. Что же вы не подумали про документы?

Девчонки загрустили. Непонятно, зачем приглашать на день рождения, если их не пропустят. Они, наверно, предполагали, что у ребят огромнейший блат. И они могут провести кого угодно. Изощренная женская логика не под силу здравому мужскому уму.

— Вы долго еще будете стоять?

Раздается рядом. Все поворачиваются на голос. Валера открыл окно в библиотеке.

— Давайте быстрей! Не лето же! — командует он. — А то тут уже шипят на меня, что я их простужу.

— Не бойтесь! — успокаивает Саша. — Мы вас подсадим. Тут же не высоко. Всего лишь первый этаж. Ну, чего вы девушки застыли. Если не пускают в двери, надо заходить через окно.

Девушки переглядываются между собой. Видимо, им впервые предлагают зайти через окно.

Понравилось. Они визжали и хихикали. Особенно им пришлось по душе, когда их поддерживал Саша. Женская природа такова, что если они сначала от чего-то отказываются, то потом им это очень понравится.

День рождения получился веселым и ярким. Много музыки, танцев и жаркого дыхания в нежное ушко.

Далеко за полночь девчонки засобирались, что было неожиданностью для ребят. Вдруг вспомнили о родителях, которые не спят, глотают валидол, обзванивают всех подруг, больницы и морги. Они еще никогда так поздно не задерживались. Ребятам стало и скучно, и грустно. Они рассчитывали на продолжение праздника. Такую решительность девушек они приписали недостатку алкогольных напитков. Делать было нечего. Девушки надевали пальто, ботиночки и полусапожки.

Ребята тоже оделись, чтобы проводить их до дома. Не могли же они как настоящие рыцари пустить их в свободное плавание по ночному городку. Еще была надежда и на прощальный поцелуй — залог будущих встреч с далеко идущими перспективами. Хотя и не всегда. Знаю это по собственному опыту. В прочем, не богатому.

То, что ждало их впереди, не вписывалось в сценарий. Это был уж слишком крутой поворот в сюжете.

Испытания закаляют нас. Делают сильнее. На уроках литературы и истории нас учат на героических примерах. Может быть, мы даже становимся мудрее. Но любой согласится, что лучше было бы, если испытаний выпадало поменьше. А еще лучше, чтобы их совсем не было. Или они были такие, что не доставляли бы нам особых хлопот.

Когда наши герои спустились на первый этаж, и галантный Саша поспешил растворить перед девушками дверь, оказалось, что она банально закрыта. Даже не шелохнулась. Подергал ее. Потом ее подергал другой, третий. Дверь стояла на месте. Сезам не открывался.

Как же они не дотумкали раньше? Выходные же! Кто там будет сидеть до утра? Конечно, студенты — очень трудолюбивый народ, но всё-таки не до такой степени, что даже в выходные всю ночь просиживать в библиотеке. Александра Ивановна заглянула в библиотеку, убедилась, что никого нет, и закрыла ее. Разве нельзя было об этом догадаться?

— Девушки! А не подождать ли до утра? Библиотеку откроют, и вы спокойно выйдете, — предложил Саша. — Не просить же нам открыть библиотеку? Это может вызвать ненужные подозрения.

Они обиделись на эти невинные слова, восприняли их как грязное предложение остаться ночевать. За кого их принимают, в конце концов? Они пришли всего лишь поздравить именинника. Отвернулись. Потом одна из них, кажется, Оля, решительно двинулась вперед. Остальные за ней, полные благородного негодования. Останавливать их было бесполезно. Даже хуже для себя. Этим самым подтвердили бы их подозрения.

На мягком стуле за столом сидела Александра Ивановна, откинув голову назад, и самым открытым образом дремала. Правда, молча. Но это всё равно никак не украшало ее. Девочки обрадовались. Но оказалось, что рано. Двери на выход были закрыты. Одна за другой брались за ручку и дергали. Никак не могли поверить, что такое может быть.

Ребята развели руками. Видно, судьба. Но девчонки решили не покоряться судьбе и не плыть по течению. В этот момент они уверили себя, что никак нельзя подмочить репутацию. Всё это зря, решили ребята. Девушки подошли к столу. На столе был черный телефон, толстый гроссбух, пара остро заточенных карандашей и клубок, от которого тянулась шерстяная нить к недовязанному носку. Носочек был детский.

Оленька жалобно простонала:

— Тетенька! Милая!

Александра Ивановна не шелохнулась. У нее был здоровый рабочий сон. И жалкие всхлипы его не могли нарушить.

— Выйти бы нам! Откройте, пожалуйста, двери! Извините, что мы беспокоим вас в столь позднее время!

Тетенька сохраняла ту же позу, как сфинкс. Ничто не дрогнуло на ее лице. Может быть, она притворялась? Саша выглянул из-за угла и стал делать знаки девчонкам. Они не обращали на него внимания.

— Это… у нее в халате или в ящике ключи, — прошептал Саша. — Посмотрите! Она же спит.

— Нет! Это уже воровство, — сказала Оля.

— Еще и государственной собственности. За это посадить могут, — добавила ее подруга

. — Бабуля!

Один глаз Александры Ивановны приоткрылся, за ни и второй. Постепенно глазные щелки расширялись.

— Какая я вам бабуля? — сурово произнесла она.

— Ну, в смысле, бабушка. Доброе утро! То есть доброй ночи! Ну, то есть здравствуйте!

Замялись.

— Нам бы выйти!

— Куда выйти?

Теперь глаза Александры Ивановны были распахнуты как ставни окон и широко смотрели на мир.

— Туда!

— Зачем?

— Ну, домой?

Теперь у Александры Ивановны были глаза удивленного ребенка. Она не могла понять, зачем из дома выходить домой.

Сна уже не было ни в одном глазу. Поглядела на часы. То, что она увидела, ее удивило. Открыла ящичек.

— Что-то я не вижу ваших документов.

Приподняла толстую общую тетрадь, отодвинула шерстяные клубки. Ничего!