оказался дома раньше, и мне было стыдно читать собственное письмо. В письме я признавался, что люблю ее. Как же низко я пал. Полюбить армянку. Впрочем, во имя национальной гордости я отказался от великой любви, и поэтому чувствовал себя гордым и возвышенным, как растущий перед домом тополь. Да теперь я сидел на верхушке этого тополя, до нижних веток которого раньше не мог и дотянуться, ел виноград и швырялся ягодами в лысые и косматые головы, проплывающие под деревом…

Какими жалкими и ничтожными казались люди. Я в полушаге между счастьем и несчастьем. Потому что, все вышло совсем не так, как я предполагал, и были вещи посложней попыток забыть мою великую любовь, и были они суждены мне задолго до того, как родился я. Может быть, и родителей моих тогда еще не было на свете…

Но, чтобы не мучить вас, скажу, что через несколько дней раздался телефонный звонок. Звонили не мне, а нашему директору. Тот вызвал меня, долго, изучающе смотрел на меня, потом встал и подошел к окну. (Вы такое могли не раз видеть в кино.)

– Ну, что за х… ты опять спорол?

– Ничего я не делал. А в чем дело?

– Это у тебя надо спросить. Потому что тебя разыскивает КГБ… Для большего эффекта, чтобы нагнать на меня больше страху, слово <кэгебэ> он произнес чуть ли не по слогам и с расстановкой.

– Точней, они тебя нашлии вызывают туда… Он кивнул в сторону здания КГБ.

– Не знаю, может, это связано с последними экспериментами. Ведь я работаю над проблемой скрещивания в естественных условиях английских племенных телок с нашими быками.

– Нет, эксперимент тут не при чем. Подумай как следует.

Я, естественно, не задумываясь, ответил, что больше ничего за собой не знаю.

В КГБ меня встретил мужчина средних лет в очках. Одет он был безлико: белая рубашка, черный галстук. Впрочем, они все похожи друг на друга, даже если и не похожи, для меня они все на одно лицо…

– Значит, это вы герой?

– В его голосе было больше укора, чем вопроса.

– В каком смысле – герой?

– Не спешите отвечать на вопросы. Правда, и вопросы еще не начались… Насколько близко вы знакомы с Верой Аракеловной?

У меня лицо вытянулось от удивления, и каждая мышца на лице затрепетала:

– А вы ее откуда знаете? И в ответ услышал хорошо знакомые по множеству фильмов слова:

– Здесь вопросы задаю я, молодой человек.

Я ответил, что прекрасно знаю ее и, не дожидаясь дальнейших вопросов, рассказал этому человеку все до мельчайших деталей, конечно, опустив несколько интимных подробностей. А в конце я сказал, что принес свою великую любовь в жертву национальной гордости.

– Значит, армянка… любовь… Молодой человек, вы не хуже меня знаете, что вся эта любовь – это чушь, все осталось в прошлом. Времена Лейли и Меджнуна прошли.

Я попросил его говорить только о себе. Заявил, что Вера не имеет никакого отношения к армянам. Что она никогда не видела своего отца. Что осталась сиротой еще до рождения и не знала отцовских ласк. Что отец ее даже не слушал, как она стучит в живот матери. Кстати, последние слова принадлежали моей не состоявшейся свекрови.

– Это все болтовня, вот пошлем тебя в отдел фильтрации, сразу поумнеешь.

В оправдание я сказал, что отца Веры вполне могли звать не Аракелом, а, скажем, Адилем. И фамилия ее вполне могла бы быть Пашаева. И все это простая случайность.

– Дети случайно не рождаются, молодой человек. Во всяком случае не настолько. Или ты думаешь, что мы здесь не знаем, как и откуда рождаются дети?..

– Но она и по-армянски ни слова не знает. Теперь я уже защищал Веру, и поэтому глаза гэбэшника, наливались кровью, как у испанского быка. (Вот вам еще один образ. Пожалуйте…)

– Это мы обсудим позже, – проговорил он.

Меня заперли в какой-то маленькой комнате, где я предался раздумьям. И каждый из вопросов, которые я задавал себе, вполне тянул на объект изучения целого научно-исследовательского института. Откуда им известно о моем знакомстве с Верой? А, может, это часть большой провокации, организованной против меня? А может, и Вера с ее мамой участвуют в этом? Почему они оставили меня жить у них? Ведь я им никто. Они хотели что-то выведать у меня? А может, и женщина, которая смеялась в поезде, тоже была сотрудницей КГБ? От этой глубокой и мудрой мысли мой высокий лоб, свидетельствующий о несомненном уме, покрылся холодным потом. Я вскочил и начал быстрыми шагами расхаживать по своей клетушке, явно напоминая при этом несгибаемых коммунистов. Я вспоминал каждую деталь нашего знакомства – как кадры киноленты замелькали они передо мной. (В кино вам не раз доводилось, видеть, как воспоминания героя оживают у него перед глазами.)

Морщины на лбу свидетельствовали о напряженной работе мысли. Ага, та, смеющаяся женщина и была мамой Веры. Только она загримировалась. Потому, наверное, Вера и стащила меня с поезда на ходу, чтобы мать успела домой раньше нас и подготовилась к встрече. А ребенок, это дитя… Да никакое это не дитя… А хорошо подготовленный сыщик. И мои документы он взял намеренно, чтобы я пошел за ними. Это им нужно было для дальнейшей операции. Причем, здесь могла быть замешана и Интелленджис Сервис. Да и вообще все разведки мира, может, и Интерпол интересуются мной. А вдруг мои исследования, действительно имеют огромное, невиданное до сих пор в мировой цивилизации значение. Моя бедная покойная бабушка, она с детства верила, что я стану великим ученым. Живи она сейчас, знай с какими могущественными силами и во имя чего я веду свою борьбу, может, она и не умерла бы. Я в растерянности тер лоб. Конечно, дело здесь серьезное.

Может, это проверка? Возможно. Может, это один из способов проверить насколько граждане преданы своей родине? Они имеют возможность убедиться, что я не болтун. На встречу с инопланетянами можно посылать только хорошо проверенных людей, умеющих держать язык за зубами. А ведь они могли узнать, что я с детства интересуюсь инопланетянами и мечтал стать космонавтом. Ведь когда сдохла наша буйволица, бабушка сказала мне, что она не умерла и душа ее на том свете. Что-то у меня с памятью – когда бабушка говорила мне это – после смерти буйволицы или дедушки? Но говорила – это точно, и добавила еще, что и ее душа улетит на небо. Но ведь я мог спасти их. Только теперь я понял, что как не случайно