Тот самый клич! Тогда он звучал, как песня самой Спасительницы. Торжественный шелест крыльев, клёкот грифонов. В спину нападавшим ударила личная гвардия кузена его величества Ролана. Родственник пришёл на помощь, несмотря на опалу и изгнание в дальнее поместье.

Я замотала головой, прогоняя ненужные воспоминания. Поняла, что люди Ролана, не теряя времени даром, окружили площадь. Насколько я видела, не только она, но и улочки, идущие лучами, были плотно перекрыты. Высокомерные взгляды, грифоны и те с пафосными мордами. Сюда, на край света, прибыл сам Ролан со своей разодетой во всё чёрное свитой.

Вот так, просто Ролан, без титула. Как любил говаривать его предок, основатель династии: «Королем быть не могу, принцем не хочу. Я есть Ролан». Вот так и получилось, что все они Роланы.

За это время мало что изменилось. Высокомерный Ролан взирает на окружающих его людей, словно на ничтожных букашек, копошащихся у ног, не достойных ступить на тень его плаща.

Тем весенним днём возле обрыва первое, что он сделал, увидев меня, отчитал за то, что нахожусь на поле боя. Потому как мне там, видите ли, не место! А где мне место, господин хороший, не подскажете?

— В безопасности, — отвечал он тогда, брезгливо рассматривая растрепанную девчонку, всю в крови, с пьяным от изнеможения взглядом.

Магия закончилась пару раненых назад, зелья уже не действовали.

— Что она тут делает? — требовательно спросил он и у Альфреда.

Я лишь вздохнула и кивнула кому-то из егерей, чтобы несли очередного раненого. Странно, но в тот момент единственное, что я отчётливо видела, — это его, Ролана, всё остальное плыло перед глазами: изодранные уродливые раны, лица, искажённые невыносимой болью.

Столько времени прошло… Уже год, как короновали Альфреда.

Грифон Ролана, Верный, приходился Колокольчику родственником. Исполненный гордости (каков хозяин, таков и грифон!) птах величественно опустился посередине площади.

Широкоплечий всадник с застывшими, но прекрасными, словно у древней статуи чертами лица, грациозно спрыгнул с грифона, огляделся, поджал губы и… увидел меня. Сразу захотелось проверить, не испачкано ли лицо и не порвалась ли одежда. Мужчина недовольно вздохнул:

— Что вы здесь делаете, графиня?

Глава четвертая

Я посмотрела в темные непроницаемые глаза с яркими вспышками лазоревых искр. Это и знак того, что магией Спасительница не обделила, и признак королевской крови. Ох уж мне эта монаршая печать во взгляде…

Я вспомнила глаза Норфолка, но тут же силой воли заставила образ сгинуть, мысленно приказывая никогда не возвращаться.

Не сметь! Не сметь думать о нём…

Итак, непрошеный образ Норфолка мы прогнали, теперь подумаем вот о чём: и что это в моей северной глуши, куда я не просто так забралась, а с надеждой спрятаться от назойливых воспоминаний, делает некий Ролан, кузен его величества? С какой, спрашивается… м-м-м… радости его сюда занесло?

Даже у Альфреда никогда не было такого язвительно-высокомерного взгляда. С другой стороны, относительно меня король был не совсем объективен по известным причинам. Его величество всегда смотрел на меня более дружелюбно, чем на весь остальной мир.

В глазах Ролана, увы, дружелюбия не наблюдалось. Совсем. Равнодушный, холодный блеск чёрных алмазов на короне Альфреда. Глаза-алмазы прожигали насквозь, словно резали острыми гранями.

Мне бы потупить взор, и конфликт исчерпан, но я стояла прямо, не опуская глаз. Высшие аристократы воспринимают это как вызов, но сколько себя помню, я ни разу не смогла отказать себе в удовольствии их поддеть. Стыдно сказать, я и с его величеством проделывала нечто подобное, помнится, но мы ведь уже говорили о том, что король относится ко мне особенно тепло. Ох, когда-нибудь мне за всё это достанется, конечно, но раз так улыбнулась судьба и сам король — мой друг, зачем, в конце концов, лишать себя удовольствий?

Я улыбнулась вельможе и ответила:

— А вы что здесь делаете, Ролан?

Щека родственника короля нервически дернулась.

Ну? Скажи мне что-нибудь! Ответь. Взорвись! Ты же не только вельможа, не только статус и высокомерие, ты же человек, в конце-то концов…

Мужчина изящно поклонился, губы сжались в язвительную ухмылку, глаза полыхнули льдом. Думаете, чёрные глаза не могут смотреть холодно? Могут. Ещё как…

— Любезная графиня, я выполняю приказ его величества. Как, впрочем, и всегда, — прошипел вельможа ядовитой змеёй.

— А вы кто? — не выдержали нервы у молодого солдата.

Брови Ролана взлетели вместе с дружным возгласом грифонов:

— Г-р-х! Г-р-х! Г-р-х!

Интересно, это они так смеются? Выражают солдату своё презрение? А может… сочувствие? Всё может быть, конечно. Хотя… Это же грифоны Ролана, выдрессированные и блестяще обученные, у них и чувств-то никаких нет точь-в-точь как у хозяина!

Что же касается Колокольчика, то мой друг старательно делал вид, что всё здесь происходящее не касается его совершенно. Но я-то знала, что он со мной согласен и так же, как и я, терпеть не может напыщенного, высокомерного Ролана с его блестящей командой!

Я с сочувствием посмотрела на парня. Такой молодой и такой дёрганный. Ну ничего. Вот арендую аптеку, выпишу ему успокоительные. По собственным рецептам. Прослежу, чтобы принимал. А то, не ровен час, нарвётся служивый на кого-нибудь, менее философски настроенного к жизни, чем я или Ролан, прилетит ведь грифоном по темечку.

— А что здесь происходит? — раздался голос.

Мы с трудом расцепили взгляды с кузеном короля и обернулись. Я — с интересом, Ролан — с обычным ледяным высокомерием. К нам пробирался господин. Низенький, плотненький, туника расшита золотом, на солнце горит — глазам больно! Цепь с драгоценными камнями сияет, радугой поблёскивая, широкие рукава едва не касаются земли.

Мы с Роланом синхронно, временно забыв о наших разногласиях, удивлённо разинули рты. Ещё бы! Это ж самый пик придворной моды, аккурат годовой давности, — красота! Затянутый в узкие алые парчовые штаны щёголь судорожно прижимал платок к лысине, изо всех сил пытаясь быть грозным. Пыхтя, нарядный господин с трудом протискивался через толпу, пока на него злобно косились грифоны, беззвучно умоляя хозяина дать им это клюнуть хотя бы разок.

Не знаю, как Ролану, а мне вдруг стало неловко, настолько невзрачно мы оба выглядели на фоне франта. Я — в болотного цвета одеянии, Ролан — во всём чёрном, как и всегда.

Человек старался, а мы…

— Что тут происходит, я спрашиваю?! — повторил толстяк и грозно надул щёки.

— А вы, собственно, кто? — поинтересовался Ролан, хотя всё и так было более чем очевидно.

— Градоначальник Биргенгема, — с подозрением окинул он взглядом нас с Роланом. — А вы? Что вы тут делаете? Почему нарушаете порядок?