– Этих сведений мне вполне достаточно. Не беспокойтесь. Перебоев в снабжении нашей армии не будет.

Веллингтон глянул на интенданта и едва заметно улыбнулся:

– Вы хваткий человек, Тренчард. Когда с войнами будет покончено, вы должны по достоинству распорядиться своими талантами. Мне кажется, у вас есть задатки, вы далеко пойдете.

– Ваша светлость очень добры.

– Только не обращайте внимания на причуды света. Вы для этого достаточно умны, и, поверьте, вы стоите многих самодовольных павлинов из бального зала. Не забывайте об этом… Но довольно. – Веллингтон словно бы услышал голос, который сказал ему, что час пробил. – Надо идти готовиться.

Когда они вышли из гардеробной, среди гостей уже царила суматоха, и сразу стало понятно, что слухи просочились наружу. Украшенные цветами залы, такие изысканные и элегантные в начале вечера, заполнились душераздирающими сценами прощания. Женщины и молодые девушки открыто рыдали, отбросив напускную невозмутимость и крепко обнимая сыновей и братьев, мужей и возлюбленных. К удивлению Джеймса, оркестр продолжал играть, и, что выглядело еще более невероятным, несколько пар по-прежнему танцевали, хотя трудно было понять, как им это удается в общей атмосфере ужаса и горя.

Тренчард попытался отыскать в толпе Анну, но та нашла его первой.

– Надо уходить, – сказал он. – Я сразу отправлюсь на склад. Вас с Софией посажу в экипаж, а сам пойду пешком.

Жена кивнула и поинтересовалась:

– Это будет решающий бой?

– Кто знает?! Думаю, да. Мы уже столько лет при каждой очередной стычке обещаем себе, что это сражение станет решающим, но на сей раз я искренне в это верю. Где София?

Они нашли девушку в зале, где она рыдала в объятиях лорда Белласиса. Анна мысленно возблагодарила окружающий хаос и всеобщее столпотворение, позволившие укрыть от посторонних глаз подобное безрассудство. Белласис что-то прошептал Софии на ухо, затем передал ее матери:

– Позаботьтесь о ней!

– Вообще-то, обычно именно это я и делаю, – заметила Анна, несколько задетая его бесцеремонностью.

Но ее тон не возымел действия на Белласиса, не чувствовавшего ничего, кроме горечи разлуки. Бросив последний взгляд на предмет своих нежных чувств, молодой человек вместе с товарищами-офицерами поспешил к выходу. Хозяйки дома нигде не было видно. Анна оставила поиски и решила написать ей утром, хотя, отдавая герцогине должное, предположила, что в подобный момент та не станет заботиться о светских условностях.

Наконец они пробрались в предбанник, прошли через открытые двери и очутились на улице. Здесь тоже царила толчея, но не такая, как в доме. Офицеры уже седлали лошадей. Анна заметила в сутолоке Белласиса. Он напряженно оглядывался, явно высматривая кого-то, но если это была София, то он не заметил ее. И в то же самое мгновение Анна услышала, как дочь громко ахнула у нее за спиной.

– В чем дело?

София расширившимися глазами смотрела на группу военных. Анна никого из них не знала.

– Да что случилось?

Но, похоже, девушка не в состоянии была ничего сказать, а лишь отчаянно замотала головой.

– Ты же знала, что ему придется ехать, – промолвила Анна, обнимая девушку за плечи.

– Не в этом дело, – выговорила та, не в силах отвести взгляд от группы людей в военной форме, которые уже отправлялись в путь. София содрогнулась и издала отчаянный всхлип, вырвавшийся наружу из самой глубины души.

– Дорогая моя, надо держать себя в руках!

Анна огляделась, желая убедиться, что никто не видел этой минутной слабости. Похоже, дочь была сейчас не в силах не то что помнить о правилах приличия, но даже осознавать происходящее. Она тряслась как в лихорадке, на лбу проступила испарина, а по щекам лились слезы. Анна поняла, что пора действовать решительно.

– Идем со мной. Живее. Надо возвращаться домой, пока тебя не заметили.

Родители подхватили дрожавшую девушку под руки и увлекли ее на стоянку экипажей, нашли там свой и втолкнули дочь внутрь. Джеймс поспешно ушел, но только через час карета Тренчардов выбралась из скопления других экипажей и Анна с Софией смогли отъехать.

На следующий день София не покидала свою комнату, но это было совершенно не важно, поскольку весь Брюссель был взбудоражен и ее отсутствия никто не заметил. Пройдут ли войска неприятеля через город? Грозит ли опасность всем молодым девицам? Жители столицы пребывали в растерянности. Следует ли надеяться на победу, спрятать подальше ценные вещи и терпеливо ждать? Или лучше бежать из города, опасаясь возможного поражения? Анна почти весь день провела в размышлениях и молитвах. Джеймс домой не возвращался. Анна отправила к нему на склад слугу со сменой белья и корзиной еды. И усмехнулась, сознавая абсурдность собственных действий: она посылала припасы главному интенданту Веллингтона.

Стали приходить новости о битве при Катр-Бра. Герцог Брауншвейгский погиб, получив пулю в сердце. Темноволосый повеса, который накануне вечером вальсировал с герцогиней. А сколько еще придет подобных известий, пока все не закончится? Анна оглядела гостиную виллы, которую они снимали. Комната была довольно миленькая, правда, на ее вкус, чересчур роскошная (и недостаточно роскошная, по мнению Джеймса): темная мебель, белые портьеры муарового шелка с пышными, отделанными бахромой ламбрекенами. Анна взяла было в руки вышивку, но тут же снова отложила ее. Как можно заниматься рукоделием, когда всего в нескольких милях отсюда сражаются не на жизнь, а на смерть люди, которых она знает? Она попыталась читать, но любая выдуманная история меркнет, когда совсем рядом – так, что слышен гром пушек, – разыгрывается жестокое сражение.

В комнату вошел сын Оливер и рухнул на стул.

– Ты почему не в школе?

– Нас распустили по домам.

Анна кивнула. Ну разумеется. Учителям не до занятий, им надо думать о собственном спасении.

– От папы что-нибудь слышно? – поинтересовался Оливер.

– Нет, но он в безопасности.

– А почему София в постели?

– Ей нездоровится.

– Это все из-за лорда Белласиса?

Анна бросила на сына недоумевающий взгляд. И откуда только юнцам известны такие вещи? Оливеру исполнилось шестнадцать. Он еще никогда не бывал в обществе, хотя бы отдаленно напоминающем светское.

– Конечно нет, – ответила мать, но мальчик лишь усмехнулся.

Мужа Анна увидела только утром во вторник. Она завтракала у себя в комнате, хотя уже встала и была одета. Джеймс заглянул в дверь. Ну и видок у него был: весь чумазый, словно и сам побывал на поле боя.

Приветствие Анны было коротким:

– Слава Богу!

– Мы выстояли. Бони бежал. Но уцелели не все.

– Еще бы. Какое несчастье…