Простые викинги им не верили. Но хитроумный Хастинг сразупонял, какого он дал маху! Все-таки образование понаслышке – это необразование! Иначе бы он так не обмишулился.

Разъяренный Хастинг приказал полностью сжечь город. Аособенно – храм, где его «отпевали».

Более того, он обрушился на город Пизу, что находился в 60милях от города Луни. Так он давал выход своему раздражению.

Но воины были довольны. И золотыми побрякушками, которыегремели в их грубых мешках, и тем, какой у них удивительный хевдинг, истинныйугодник северных богов! И о нем тут же начали сочинять легенды. Он стал дляскандинавов тем, чем для славян Руси стала княгиня Ольга. Их страшная хитростьстала гордостью народов, которыми они правили. Но хевдинг Хастинг в отличие откнягини Ольги не удостоился чести стать еще и христианским святым. Хотя, дажестав христианами, скандинавы, и прежде всего норвежцы, продолжали гордитьсясвоим коварным соотечественником.

Но как находятся скептики, которые подвергают сомнению«подвиги» княгини Ольги в городе Искоростене, так находятся и историки,отрицающие эпопею Хастинга под лже-Римом.

Что можно на это ответить? Для начала то, что сам Хастинг,как правитель, как хевдинг, безусловно, был.

Более того, после знаменитой эпопеи, если такая была, прожилон долго. Так, например, его имя упоминается среди тех, кто в 882 году нападална прибрежные районы Нормандии, как теперь называется эта земля. Не забывал они Рейн, и многие другие германские области. И называли его в те времена«Хастинг из Луары», что говорит о размахе его грабительской деятельности.Видно, хватило ему тех денежек из бедного провинциального города Луни на то,чтобы так развернуться!

О походе хевдинга Хастинга как о достоверном фактеповествуют и так называемые «Бертинские анналы», документ раннегоСредневековья. Свидетельствуют об этом и более поздние хроники Скандинавии иНормандии. Как и говорит об этом еще более поздний историк Дудо. Как говорит ито, что норвежцы Хастинга после Италии выбрали себе другое место для зимнейстоянки. Они разбили лагерь в долине реки Роны.

Но было это после триумфального возвращения Хастинга домой.А вернулся он через три года после начала похода, в 862 году. И успел спастипотомство викингов от истребления своими же соотечественниками, погрязшими вязыческих обычаях и суевериях. Кстати, сейчас доказано, что большинствообщеевропейских суеверий пришло в Европу именно со скандинавами, с норманнскимизавоеваниями.

Словом, коварный языческий убийца Хастинг спас детей своегонарода от убийц, рожденных под звездами языческого обычая.

И, быть может, это зачтется его душе не только у нордическихбогов, но и у милосердного христианского Спасителя, от лица которого онсовершил такое страшное кощунство.

Последнее время Западную Европу, а особенно Италию, охватилстранный бум. Люди занялись гробокопательством! Уж очень им захотелось узнать,как выглядел истинный облик знаменитых людей прошлого. Не обошли вниманием иФранческо Петрарку. Тем более что 20 июля поэту всех времен и народовисполнилось более 700 лет.

Когда останки Петрарки предстали перед взором любопытных, товыяснилось, что у покойника отсутствует правая рука. И вспомнили одну старуюлегенду. Впрочем, чтобы рассказать о ней, надо сначала узнать кое-что избиографии Великого Мастера.

Франческо Петрарка родился ранним утром 20 июля 1304года в тосканском городе Ареццо. Предки его долгое время жили в маленькомселении Инчиза, расположенном в тридцати километрах от славной Флоренции.Фамилия отца грядущего гения звучала вполне простонародно: Петракко. Это потомчестолюбивый сын изменит фамилию на куда более благозвучную, с которой и войдетв бессмертие.

Франческо должен был пойти по стопам не только отца, но идеда, и прадеда. Он должен был стать нотариусом. И стал им. В годы своей учебыв Болонье Петрарка, еще не бывший Петраркой, вел беспечную студенческую жизнь ине помышлял чем-то удивлять мир. Хотя уже тогда в нем проснулся поэт. Но егопервые литературные опыты были обычны и не давали оснований для фантастическихпрогнозов. К тому же приходилось думать и о хлебе насущном. А жизнь нотариусапротекала более чем скромно, и ей надо было отдавать все время.

Но в 1326 году умирает его отец. Франческо наследует егосостояние, которое хоть и не отличалось внушительностью, но все же позволялоему почувствовать себя куда самостоятельнее. Он уезжает в Авиньон, где тогданаходилась резиденция римских пап. И там же получает духовный сан, ностановится не клириком, а лириком. Теперь-то он может меньше думать о деньгах ибольше – о вдохновении!

Петрарка полностью отдается поэзии. Это странное духовноелицо обуреваемо страстями и тонким чувством женской сущности. НеожиданноПетрарка становится самым модным сочинителем папской столицы. К тому же онимеет высокий рост, приятную наружность, и от него всегда хорошо пахнетблаговониями.

Все аристократические дома открывают перед ним двери.

А 6 апреля 1327 года в церкви св. Клары Петраркавстречает женщину, имя которой знает теперь весь мир. Лаура! Двадцать лет онбудет писать стихи на ее жизнь, а после 1348 года – на ее смерть! И так досвоей смерти в 1374 году.

Но все раннее творчество Петрарки все равно было в руслетого, что уже сделали до него поэты. По-античному беспечный жизнелюбец в сутанедолжен был испытать какое-то потрясение, чтобы подняться на уровень своегосоотечественника Данте. И он его испытал.

Петрарка отправился странствовать по Европе, а потом породной Италии. И во время этого странствия однажды испытал вдруг величайшеежелание подняться на вершину горы Мон Ванту.

Весной 1336 года вместе с младшим братом Герардо поэтосуществил восхождение на самую высокую горную вершину в окрестностях Авиньона.

Повинуясь какому-то внутреннему голосу, он взял с собой«Исповедь» Блаженного Августина. Эту книгу подарил ему в Париже ученый монахДионисий.

По словам самого Петрарки, книга раскрылась на определенномместе. Это произошло тогда, когда поэт и его брат достигли цели, поднявшись навершину горы.

Петрарка прочел: «Люди хотят удивляться высоте гор, бурнымволнам моря, длинным течениям рек, бесконечности океана, вращению звезд, но незаботятся о самих себе».

После прочтения этих строк Петрарка глубоко задумался: «Язакрыл книгу, возмущенный самим собой за то, что не прекращаю дивиться на вещиземные, в то время как у самих языческих философов я должен был научиться тому,что ничему не следует удивляться более, нежели человеческой душе, с величиемкоторой ничто не может сравниться».