— Тебе нужен такой дом, как этот, сам знаешь, — сказала Мерчент. Ее лицо помрачнело, но лишь на мгновение. Потом она снова улыбнулась и сжала его руку.

Они лишь мельком оглядели музыкальную комнату, отделанную белыми деревянными панелями. Пол в ней был деревянный, крашенный в белый цвет, а огромный рояль, по словам Мерчент, давно пришел в негодность из-за влажности, и его убрали.

— Все эти крашеные стены, как и все остальное, привезли из какого-то дома из Франции.

— Охотно верю, — согласился Ройбен, с восхищением глядя на резные бордюры и выцветшие цветочные орнаменты. Вот это Селеста оценила бы, поскольку она любит музыку и часто играет на пианино, когда ей удается остаться одной. Она никогда не заостряла внимание на этом своем увлечении, но Ройбен время от времени просыпался, слыша, как она играет на небольшом клавикорде у себя в квартире. Да, это бы ей понравилось.

Но огромный полутемный обеденный зал удивил его.

— Это даже не столовая, — заявил он. — Это настоящий банкетный зал, трапезная.

— Да, действительно, раньше здесь давали балы, — согласилась Мерчент. — Сюда съезжались со всей округи. Один бал был даже на моей памяти, когда я была еще ребенком.

Здесь, как и в гостиной, стены были отделаны темными деревянными панелями, прекрасно сочетающимися с высоким кессонированным потолком, отделанным алебастровой плиткой, темно-синей, с яркими золотыми звездами. Претенциозная отделка, но вполне уместная здесь.

Сердце Ройбена заколотилось.

Они подошли к длинному и широкому столу, метров шесть в длину, но в этом громадном зале он выглядел маленьким, будто паря над темным полированным деревом пола.

Они сели напротив друг друга на обитые красным бархатом стулья с высокими спинками.

У стены позади Мерчент стояли два массивных черных охотничьих стола, богато украшенных резными фигурами в стиле ренессанс, изображавшими охотников с добычей. Они были заполнены большими серебряными блюдами и бокалами, между которыми виднелись стопки желтых тканых салфеток.

В полумраке виднелись и другие роскошные предметы убранства — огромный гардероб и несколько старинных сундуков.

Огромный камин был выстроен в готическом стиле, из черного мрамора, украшенный скульптурными изображениями голов средневековых рыцарей в шлемах. Над высоким очагом располагалось панно с вырезанным на нем рельефным изображением средневековой битвы. «Надо будет сделать хорошее освещение и все это сфотографировать получше», — подумал Ройбен.

— За этим столом ты выглядишь принцем, — слегка усмехнувшись, сказала Мерчент. — Так, будто ты здесь хозяин.

— Ты меня искушаешь, — ответил Ройбен. — И сама ты здесь, при свечах, выглядишь будто герцогиня. Будто мы в герцогском охотничьем доме в Австрии, в окрестностях Вены, а не в Калифорнии.

— Ты бывал в Вене?

— Много раз, — ответил Ройбен. Вспомнил, как Фил водил его по дворцу Марии-Терезии, рассказывая обо всем, начиная с росписей на стенах и заканчивая огромными каминами, украшенными эмалями. Да, Филу бы здесь очень понравилось. Фил знает толк в таком.

Свет, помимо огня в камине, исходил лишь от двух больших канделябров в стиле барокко.

Они принялись ужинать. Еда была сервирована на старинных фарфоровых тарелках с вычурной росписью. Некоторые из тарелок были немного обколоты, но все равно выглядели несравненно. А серебряные столовые приборы были самыми массивными из всех, какие ему доводилось брать в руки.

Фелис, невысокая ссохшаяся женщина с седыми волосами и темной кожей, приходила и уходила, не говоря ни слова. «Девушка» из города, по имени Нина, невысокая, с каштановыми волосами, судя по всему, пребывала в благоговении от вида Мерчент, обеденного зала и тех тарелок, которые она подавала на стол на серебряном подносе. То нервно хихикая, то вздыхая, она лишь раз улыбнулась Ройбену, спешно выходя из трапезной.

— У тебя появилась поклонница, — прошептала Мерчент.

Жаркое из филе было превосходно, овощи — свежайшие и хрустящие, салат был приготовлен прекрасно, с растительным маслом и травами.

Ройбен выпил несколько больше красного вина, чем собирался, но оно оказалось нерезким, с легким дымным привкусом, какой обычно бывает у лучших сортов. На самом деле в вине он разбирался плохо.

Он ел как поросенок, а так он обычно поступал, когда был доволен. Сейчас он был доволен редкостно.

Мерчент рассказывала про историю дома, но эту часть информации он собрал и сам, заранее.

Ее прадед, Феликс Нидек-старший, был богатым лесопромышленником, он построил у побережья две лесопилки и обустроил небольшую гавань для своих судов. Все дерево, пошедшее на постройку, спилили и обработали здесь же, под его присмотром, а гранит с мрамором доставили морем. Камень на стены дома доставили сушей и морем.

— У Нидеков были деньги, которые они сделали еще в Европе, как я понимаю, — сказала Мерчент. — И здесь они тоже немало заработали.

Хотя основная часть семейного богатства принадлежала дяде Феликсу, во времена детства Мерчент все магазины городка принадлежали Абелю, ее отцу. Участки у побережья к югу от поместья были проданы незадолго до того, как она поступила в колледж, но на них мало кто стал строиться.

— Все это случилось, когда Феликс отправился в одно из своих долгих путешествий. Отец продал магазины и участки у побережья. Когда Феликс вернулся и узнал об этом, то очень разгневался. Помню, как они ожесточенно спорили. Но вернуть все к прежнему состоянию уже не было возможности.

Лицо Мерчент становилось все печальнее.

— Если бы только мой отец относился к дяде Феликсу получше. Тогда бы мы начали поиски раньше. Но все это уже в далеком прошлом.

Оставшаяся площадь поместья составляла сорок семь акров, в том числе находящийся под особой охраной лес из старых секвой позади дома, дубовая роща и весь склон, ведущий к берегу по западному краю. В лесу был старый дом на дереве, построенный Феликсом на большой высоте.

— На самом деле я там никогда не была, — сказала Мерчент. — Но мои младшие братья говорили, что он просто роскошен. Конечно же, не следовало их туда пускать до того, как Феликса официально признали умершим.

На самом деле Мерчент знала о семейных делах не намного больше остальных людей. Нидеков знали все, они были важной частью истории округа.

— Я так понимаю, что они еще зарабатывали деньги на нефти, алмазах и недвижимости в Швейцарии, — пожав плечами, добавила она.

Записанные на нее трастовые фонды были совершенно обычными инвестиционными структурами, работавшими в Нью-Йорке, как и те, что были оформлены на ее младших братьев.

После оглашения завещания дяди Феликса выяснилось, что он оставил большие суммы денег в Бэнк оф Америка и «Уэллс Фарго», намного больше, чем могла бы ожидать Мерчент.

— Значит, тебе нет нужды продавать этот дом, — сказал Ройбен. Хотя он и так уже знал это сам.