— Спасибо, Лейла.

— Вам включить телевизор?

— Я сам. Иди, отдыхай.

— Доброй ночи, месье Базан.

Какой у неё тёплый голос, словно гладишь мех. Ласковый зверёк из далёкой саванны.

Лёгким нажатием пальца совершил будничное чудо: загорелся огнями чёрный квадрат экрана, и в комнате появилось ещё одно параллельное пространство. Там неземная блондинка томно облизала микрофон и запела, имитируя безумную страсть.

Она же неспособна любить. Хотя, если только деньги… Сколько таких прелестных созданий, влюблённых в его кошелёк, порхало здесь в разные годы…

Нажал кнопку. Программа поменялась.

Слава Богу, здесь не поют. Просторная студия в ослепительно-белых тонах. За массивным столом прячутся говорящие головы, вставленные в разноцветные рубашки. Умники, наслаждаются своей эрудицией, спорят, поддакивают, возражают, поучают. Лишь бы повысить свою самооценку и понизить вашу.

Чуть было не переключил канал, но тело само остановило руку. Палец соскользнул с кнопки и завис в неуверенности, слегка подрагивая. Лишь затем мозг переварил слова ведущего, безошибочно узнаваемого по развязной манере общения:

— Старость и смерть — неизбежный финал всего сущего. Но сегодня в студии человек, который даёт людям надежду на бессмертие. По крайней мере, на существенное продление жизни. Это так, доктор?

Ведущий — неприятен. Что этот красавец с целлулоидным лицом, которое миллионы домохозяек вспоминают, прикрыв глаза во время секса с мужем, знает о старости? Что он вообще знает, кроме актрис, которых тискает в гримёрной, и начальства, которое имеет его и тех же самых девиц?

— Мы способны продлить человеческую жизнь лет до ста двадцати. И это не предел. Не за горами рубеж в сто пятьдесят и даже триста лет.

Отвечавший привлёк внимание. Голос мягкий, но с той скрытой силой, которую хочется уважать. Надо надеть очки, чтобы разглядеть лицо… Опять камера вцепилась в кретина-телеведущего.

— Вам уже больше девяноста, но вы продолжаете делать тончайшие операции. Поделитесь секретом.

Интересно! Торопливо открыл бордовый кожаный футляр с очками, быстро нацепил, вглядываясь в экран. Неужели ему столько? Врут. А вдруг нет? Выглядит неплохо. Волосы совсем седые, мелкие частые морщины на лбу и вокруг глаз, но взгляд подвижный, словно у озорного ребёнка. Такой ещё и спляшет, пожалуй. Ага. Судя по надписи внизу экрана, доктор медицины Л. Нэйман, лауреат всех существующих наград, почётный член… Это понятно.

— Старость наступает от повреждений, накапливаемых в цепочках ДНК. Мы уже частично умеем чинить отдельные поломки.

— Когда наступит эра вечной жизни?

Почему ведущий перебивает? Зачем улыбается? Мерзкий тип, сошедший со страниц глянцевого журнала. Ему кажется, что жизнь и так вечна. Уж помолчал бы, что ли…

— Я отвечу неожиданно. Люди умирают совсем не от старости. Большинство гибнет по другим причинам. Уверен, со старостью мы совсем скоро справимся. Ведь в Библии говорится, что человек может жить до девятисот лет. Данные современной медицины это допускают. Наш организм способен на регенерацию и постоянное омолаживание. Надо только запустить эти процессы. Проблема в другом.

Кажется, ведущий растерян. Даже не перебивает. Неужели у них всё заранее не договорено? Но, действительно, диковинные вещи говорит этот неподвластный времени лауреат…

Он сделал крохотный глоток вина из пузатого бокала и аккуратно поставил на столик. Свет, идущий от телевизора, зажёг внутри жидкости рубиновое сияние. Розовые отблески шустрыми зайцами скакнули по коже рук, халату, прыгнули за кресло, оттуда к двери. И сейчас, возможно, уже мчались по коридорам.

Доктор Нейман в ином, параллельном, мире вдруг пристально взглянул сквозь стекло экрана. Показалось, что человек из телевизора видит эту комнату. Между их взглядами тонкой натянутой паутинкой возникла связь. Невесть где существующая студия оказалась соединённой с этой гостиной, будто переплелись разные вселенные.

Учёный отвёл взгляд. Паутинка лопнула.

— Проблема в том, что людей убивает не старость, а нелепая и преждевременная случайность, фатальный рок. В мире ежеминутно уходит из жизни чуть больше ста человек. И лишь четверть из них умирают от немощи или продолжительной болезни. В основном все гибнут от разного рода непредвиденных случайностей.

Не может быть! Никогда бы не подумал. Хотя, действительно: дочь — мышка-норушка, пампушка-хохотушка, единственная настоящая любовь — ушла так рано… Заплетала в волосы кукол разноцветные ленты, завязывала бантики. Склонит голову, улыбнётся: «Красиво?». Он и вправду не видел ничего прекраснее. Зачем вспоминать то, что даёт боль… Почему от всего, к чему прикасается память, щемит душу? Все умерли. Друзья, соседи. Даже Элвис Пресли…

Вновь пригубил вина. Подержал во рту. Кровь Христова — пейте её в воспоминание. Память обжигает. Жизнь стоит за спиной тысячами вариантов: если бы не ушёл, зачем обидел, почему поторопился, отчего разозлился, надо было ехать, следовало остаться, просить, разрешить, проверить, предусмотреть… У прошлого нет сослагательного наклонения. Нельзя ничего изменить, и тоска грызёт. А будущее? Шорох идущих мгновений — словно чужие шаги в пустом доме. С ужасом ждёшь их. Ближе. Ближе… Кто там? Тишина. Никто не знает, кто там. И что там. От этого тоже нерадостно. Можно выжечь и прошлое и будущее алкоголем, сексом, наркотиком. Тогда останется настоящее, с ноющей поясницей и слабеющими ногами.

Вот и доктор тоже полез за очками. Щиплет глаза дымка-слезинка. Всё-таки от возраста не убежишь. Достал из рукава листок. Словно фокусник. Собирается что-то читать.

— Каждую минуту два человека гибнут на войне или от рук убийц и террористов, и столько же совершает самоубийство. Плюс ещё троих уносят из жизни природные катаклизмы, а четверых — автомобильные катастрофы и производственные травмы. — Доктор оторвал взгляд от листка. — Эти смерти никак нельзя связать со старостью. — Вновь уткнулся в текст: — Ежеминутно двадцать человек умирает от голода, и столько же детей в возрасте до пяти лет гибнет вследствие самых неожиданных причин. А ещё десятки людей преждевременно уходят из жизни от гриппа, инфарктов, инсультов, рака, вызванного курением…

Ведущий наконец спрятал свою дурацкую улыбку. Наверняка курит, и теперь прикидывает, сколько ему осталось. И поделом. Кара за грехи предусмотрена Библией.

Мужчина поставил бокал. Поясница отозвалась застарелой болью. Тяжела ноша…

— Недостаточно одной медицины, чтобы дать человеку бессмертие или хотя бы существенно продлить жизнь. Нужно убрать злой рок, который методично и преждевременно убивает сотни миллионов здоровых людей. Положим, можно запретить курение, повысить иммунитет. Но как запретить землетрясения, цунами, ураганы, войны, смертоносные эпидемии и несчастные случаи?

И то верно. Ураган не отменишь. Протянул руку и взял несколько ломтиков манго. Терпкий кисло-сладкий вкус с оттенком хвои. Почему Лейла не срезает кожицу? Пусть оставляет нежную мякоть. Получается, что распространённое мнение, будто люди умирают от старости, ошибочно. Это — хорошая новость. За спиной насыщенная жизнь, но хотелось бы и дальше жить долго и счастливо. Отчего перестали делать удобные кресла? И книги печатают всё более мелким шрифтом. А инструкции на лекарствах — вообще невозможно прочесть. О-хо-хо. Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Люди умирают внезапно, со своими планами на завтрашний день, мечтами и надеждами. Судьба…