– Говори и можешь задавать вопросы.

– Какого хрена происходит? Что это все значит?

– Нсамби великий! Как же тяжело с вами, белокожими! Ни традиций не знаете, ни правил. Вот тебе первый урок. Ты теперь последователь Водун – шаман вуду. Религии сильных и храбрых. Такие, как мы, зовутся лоа, или, по-вашему, духи. Я, например, сильнейший из лоа Геде, Владыка лоа Геде. А так как ты мой крестник и на тебе моя метка, то все духи Геде будут относиться к тебе с бо́льшим уважением, чем лоа Рада или Петре. Чем сильнее ты, тем больше лоа будут говорить с тобой и выполнять твои просьбы. Тем больше ты сможешь заключить контрактов с действительно сильными лоа. Понял хоть что-то?

Да вроде понял. Духи Геде будут со мной дружить. Что-то помню про остальных Рада и Петре, но надо освежать знания.

– Немного. А что ты говорил о беде? Что это значит?

– Это долгая история, но если вкратце… Наш мир был лишен силы, ее полностью поглощал Великий Нсамби для своих битв, а теперь он повержен и погибает. У этого мира больше нет Защитника. Поэтому каждый из нас собирает своих чемпионов, чтобы те сделали нас сильнее. Ведь чем сильнее мои крестники, тем сильнее я. Чем сильнее я, тем сильнее они. Мы существуем в замкнутом цикле, и одно порождает другое. Это как змей Дамбала, кусающий себя за хвост. Раньше я звал бы старика Легбе, спрашивая его из вежливости, чтобы открыть ворота в ваш мир. Теперь же каждый сам за себя, и мир духов будет еще долго сотрясаться от войн за силу и власть.

– Великий Нсамби – это же Творец, тот, кто создал этот мир? Как он мог проиграть?

– Мир – это борьба, крестник. Любой может проиграть, вот только теперь защита трещит по швам. И лишь мы сможем его удержать.

От слов Самеди голова шла просто кругом, и, даже не думая, я поднес флягу ко рту. Глоток – и огненное зелье обожгло глотку.

– А я-то тут при чем?

– О Великий Нсамби, чем ты думал, проходя инициации? Ты мой крестник, и у тебя есть талант, а значит, сможешь стать одним из тех, кто удержит этот мир. Не думай, что ты уникален и избран, – таких тысячи, но каждый из вас важен. У многих найдется желание поживиться остатками со стола мертвого Нсамби. Становись сильнее, крестник. А теперь мне пора, холодно у вас тут. Помни, становись сильнее и напомни коню лоа Дамбалы о сделке. Не забывай звать меня.

Для меня в этот день утро наступило поздно, открыть глаза удалось только к одиннадцати. В деревне все встают рано, и даже я, лежебока, стал подстраиваться к местному ритму жизни, а тут проспал. Все этот дурацкий сон.

Нет, надо вставать. Умоюсь, разомнусь, и ночной кошмар выветрится из головы. Вот только странно – обычно после снов остается легкая хмарь или дурацкие обрывки, а тут можно было вспомнить все, вплоть до того, где сидел ночной гость. Тело непривычно ломит и коченеет, а нутро, наоборот, жжет огнем. Да и голова как будто пыльным мешком приложили. Простыл, что ли?

Похоже, дедов самогон под новости употреблять не стоило. Да, точно, во всем виноваты новости, травы в самогоне и богатое воображение. А еще эти мерзкие птицы: вопят так, что снова уже не уснешь. Ладно, пора умываться и готовить обед.

– Как спалось, внучек? Чего-то ты сегодня припозднился, я тебя с семи будить пытался. – Бодрый и веселый голос деда сейчас вызывал непонятную злость, а воздух, казалось, был налит тяжестью. Так бывает в ясную погоду, когда вроде все хорошо, но ты понимаешь, что скоро грянет гроза.

– Хреново спалось. Что-то снов много, слишком ярких.

– Вот за завтраком и расскажешь.

Яичница с домашним беконом, по пол-литровой кружке чая со вчерашним хлебом, обильно сдобренным свежим маслом, ушли на завтрак под рассказ о сне.

– Видишь, дед, что мне тут снится, бред полный.

– Нервный ты какой-то. Сходи, умойся, охолони да в магазин за сахаром сбегай. Бери сразу килограмм десять, если будет – мешок. Подумаешь, сон, мало ли, что присниться может. Я вон как выпью, вспоминаю, как мы с китайцами на Даманском закусились, много парней полегло. Да и во мне пара дырок была. Так что, внучек, сны – это всего лишь сны. Меньше слушать брехунов надо всяких. Чертовщина, кара господняя – тьфу на них, идиотов. Вот в наше время наука была – и засилья всех этих попов не ощущалось. Эх, ладно, иди за сахаром, варенье варить не из чего. Земляника испортится.

Выдох, реально стоит проветриться. До магазина почти километр пешком: домик деда, конечно, хорош, вот только далековато от центра деревушки стоит. Машина или старенький дедов мотоцикл, а может, пешком? Пешком, за руль не тянет, заодно и разомнусь.

Выбритые виски уже начали отрастать, по приезде в город надо будет обновить стрижку – косицы в хвост. Конечно, не дреды, как у Латифа Кроудера, зато французские косички идут мне гораздо больше. А пока белые свободные штаны, черная майка с веселым Роджером на груди, беговые кроссовки – и в принципе к выходу готов.

В небольшой рюкзак к кошельку и телефону полетела литровая бутылка с водой. Вроде и недалеко идти, но хорошие привычки вырабатываются годами, а испортить их можно буквально в считаные дни.

Беспроводные наушники, плейлист перемешать, «плей» – и вперед. Голоса Макса Кавалера и Корнелиуса Брауна взорвались в ушах треком «Крысы в Манхэттене». Злобный, агрессивный ритм отлично заходит под мое настроение.

Что за бред мне снился? Надо вспоминать все, что говорил Серпенто на эту тему. Капоэйра очень тесно переплетается с кимбандой – бразильской версией вуду. В отличие от гаитянской в ней больше пантеонов, кроме лоа, они почитают еще и Ориша, и Нкиси. Последних меньше, но все же.

В целом религия вуду во всех своих проявлениях насчитывает около пятисот миллионов последователей, тесно переплетена с африканскими верованиями и католицизмом, она даже официально признана папой римским.

Рассуждаем логически. Ко мне в сон явился, по сути, Владыка Смерти и сказал, что я его протеже. А почему именно он, а не какой-нибудь Великий Тенгри – Отец Неба из соседней Монголии? Судя по всему, день и час моего рождения посвящены Барону. Мало того, я сознательно прошел несколько обрядов инициации по системе вуду.

Нет, это не секта, просто капоэйра тесно переплетена с традицией. Я теперь, как там правильно говорится, canzo. Типа посвященный. Получается складно? Вроде бы.

И что мне с этого? Ну, теоретически теперь понятно, почему он называл меня крестником.

Что из этого следует? Если не считать того, что я, возможно, сумасшедший, теперь могу заключать контракты с духами смерти – лоа Геде – гораздо проще. Насколько я помню, у каждого боккора, черного колдуна, или хунгана, светлого жреца, есть любимые духи, с которыми он общается, договаривается, приносит им плату, а те взамен помогают.