Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я стоял так минут пять или десять. Мне никак не удавалось услышать что-то еще, кроме завывающего ночного ветра вперемешку с пением сверчка и постепенно сердце перестало колотиться неестественно быстро от волнения. Да, я успокоился и глубоко вздохнул. Стоило мне только отвести взгляд в сторону от двери, чтобы пойти в свою комнату, как снова послышался скрип досок со стороны ночной веранды.
Этот скрип был до боли противным и повторяющимся, словно кто-то медленно и аккуратно ступал на двух ногах, дабы не разбудить хозяев. Я с ужасом смотрел, вслушиваясь в приближающиеся шаги незнакомца, который уже должен был схватиться за ручку двери, ведь его шаги становились все ближе и ближе…
— Ты чего здесь делаешь посреди ночи то?
От страха я слегка прикрикнул, напугав бабушку, стоявшую позади меня.
— Виталик, ты чего? — схватившись за сердце, спросила она, — Совсем бабушку не жалеешь… То пропадешь со своим другом, то ночью вскочишь… Что случилось?
Я перевел дыхание и с сияющими глазами показывал пальцем на дверь, — Бабушка, там кто-то есть…
— Нет там никого…
— Бабушка, я вправду слышал, что там кто-то есть!
— Ох, уж эти городские детишки-неженки, — пробубнила она тихо под нос, надеясь, что я не услышу и подошла к двери, — Думаешь, что там кто-то ходит?
— Угу, — кивнул я, прижимаясь к стене.
— Смотри, — бабушка резким движением надавила на ручку, и дверь открылась, — Видишь? Никого… Темень темная… Иди, посмотри, не бойся.
Я неторопливо подошел и выглянул, высунув голову.
— Ну что? Успокоился? Это тебя наши вечерние посиделки так смутили?
— Угу, кажется так, — пробубнил обиженно я, чувствуя себя дураком.
И только хотел я уже закончить изучающий осмотр уличной веранды, как я с ужасом для себя заметил, что кресло-качалка, было повернуто к нам спинкой, и слабо покачивалось, издавая слабый еле слышимый скрип.
— Бабушка! Кресло!
— Да это от ветра покачивается… Успокойся, мой сладкий. Идем спать… Не нужно тут стоять, а то совсем замерзнешь, что я потом твоей маме скажу?
С недоверием я хотел еще разок посмотреть на кресло, но бабушка, слегка одернув меня за рукав, завела в дом и уложила в кровать, обещая посидеть рядом, пока я не засну…
Утром мне было намного легче собрать собственные мысли в единое целое, что и привело меня к вполне логичному выводу о том, что бабушка в действительности была права, а я обычный восприимчивый городской мальчишка. День был невероятно скучным, и только вечерняя прогулка с моим новым другом — Сашей, разбавила унылые впечатления о деревенской жизни, наполненной различными повседневными делами, которых было невероятное множество. То воды натаскать, то в бане затопить, то дрова наколоть. Хотя мне эти дела бабушка не доверяла, приговаривая: "…не дай бог тебе пораниться в деревне, или словить травму какую…". Так что доделал я все свои дела-обязанности часам к 17 и я встретился со своим новым другом.
После вечернего возвращения стада, на центральной улице оставалось большое количество навоза, который был неплохим развлечением для деревенских детей.
— А как ты здесь лечишься? — я решил, прервать пустое ковыряние палкой свежей навозной кучки, и задал вопрос новому другу, — Это как-то связано с твоей ногой?
Зачерпывая крупную подсыхающую корку удобрения, Саша откинул ее в соседский забор, — Угу, это у меня с самого детства… И врачи смотрели. Знаешь? Меня по всем институтам возили, и я все никак не мог на нее наступить, колено совсем не держало. Однажды, я услышал в кабинете на очередном осмотре, как доктор объяснял моей маме про какие-то неразвившиеся связки и сустав, от чего мне никогда не удастся ходить…
Я с удивлением посмотрел на своего товарища с глупым видом, — Но ведь ты ходишь…
— Так это благодаря бабе Рае…
— Как это?
— Она меня выхаживает и заговаривает мне ногу, — ткнув палкой в новую навозную кучку, он швырнул очередную порцию на покрашенный соседский забор, — Я два раза в год должен приезжать к ней, чтобы все было хорошо пока не произойдет последний ритуал.
— А как она лечит?
Понимая мое искреннее неведение, Саша, взял меня за руку и отвел в сторону от дороги, по которой совсем недавно прошло деревенское стадо, — Ты, что вообще ничего не знаешь про свою бабку? Она что-то вроде знахарки, или лекаря какого-то, я не особо понимаю в этом, но через жертву, она может лечить людей. Моя мама говорит, что это у нее дар такой от ее прабабки.
— Какую такую "жертву"? Человеческую? — усмехнулся я, не веря в бредни друга.
— Так она у каждого своя. Я так понимаю, что от самой болезни зависит. Я, например, с ногой должен приносить животное, которое питает силу свою от ног… Знаешь, кто это? — улыбался Саша.
— Нет. Кто?
— Зайчик или кролик, — гордо произнес он, — Я их просто приношу бабе Рае и потом ухожу спокойно на своих двоих ногах, пусть даже и с тростью. Она мне говорит, что еще пару годочков так походить, так я вообще в футбол смогу играть с ребятами! Здорово! Представляешь?
— А что она делает с кроликами? Неужели убивает?
Саша хихикнул, — Нет, конечно. Заговаривает и отпускает в лес.
— Обалдеть можно…
— Ты еще своего дедушку не застал… Мама говорит, что он был еще могущественнее, чем бабушка. И перед самой смертью, он смог передать всю свою силу ей на сохранение.
Не могу сказать, что я что-либо понял из дальнейших рассказов Сашки о ритуалах, так как такие темы хоть и были для меня интересны, но мне становилось не по себе от самой мысли, что моя бабушка что-то там приколдовывает. Я четко осознал, что тайны совсем не для меня…
Ночь вторая
Я лежал в кровати и наблюдал за невероятными движущимися тенями на потолке. Они переходили из одного состояния в другое, и иногда принимали не просто загадочные, но и по-настоящему зловещие образы. Казалось, что деревья специально извивают свои ветви так, чтобы тень от них собиралась в страшные костлявые руки.
Странное ощущение спектакля вокруг главного героя, которого не посвятили в истинный смысл происходящих событий, окружало меня. Именно так бы я и описал это состояние полное смятения вперемешку с детским страхом. Нельзя сказать, что страх был настолько силен, чтобы ввести меня в состояние паники, но так же нельзя было утверждать,
