кто-то закрывает глаза, потому что ищет знание.

Кто-то видит искусство в природе, кто-то видит его во вселенной, кто-то видит его в мельчайших вещах, кто-то видит его в человеке, кто-то видит его повсюду, кто-то закрывает глаза, потому что ищет внутри самого себя, кто-то ценит искусство жить.

Кто-то идет внутри истинного, кто-то идет внутри прекрасного, для кого-то, что истинно, то и прекрасно, для кого-то, что прекрасно – истинно. Для кого-то душа мысли – это красота истины. Для кого-то идти внутри истинного – это идти внутри прекрасного. Для кого-то искусство и наука сливаются, для кого-то искусство жить становится наукой бытия. Для кого-то каждая из сфер мудрости сближается у своей вершины с другой.

Что такое хорошая живопись на этих вершинах красоты и знания? Что такое точное доказательство? Точность не имеет никакого отношения к истине, как и хорошее зрение – к красоте.

«Искусство, – говорил Жид, – начинается там, где жизни уже не хватает, чтобы выразить жизнь». Но если, с другой стороны, искусство кончается там, где начинается искусство жить и наука бытия, если искусство кончается с тем, кто взобрался на гору науки бытия, кто видит, что он есть, и бытием взволнован, – искусство жить начинается там, где жизни хватает для жизни, где для бытия достаточно быть, где жизнь владеет в себе выражением жизни: искусство создано для тех, кому оно все еще необходимо, чтобы выразить жизнь.

Искусство жить начинается, когда понять означает видеть, когда видеть означает чувствовать, что ты понимаешь, когда видеть означает любить, когда понимать означает владеть, когда владеть означает быть, а быть становится жить и жить становится искусством… это окончательное слияние науки, закона, искусства и бытия.

Гений – ничто, он все еще от искусства. Только Рембо продолжил приключение по ту сторону безумия, пошел, презрев гений, к искусству жить.

Гений – всего лишь форма активности духа, но за пределами духа гений уже не имеет смысла. Искусство никогда не бывает чистым, оно всегда выражение: выражение духа, а не ви́дение по ту его сторону. По ту сторону духа: уже без форм и без форм духа; по ту сторону духа – только бесформенное, бесформенное в себе… по ту сторону духа дух отрекается от духов.

«Как пруд становится бесполезным в затопленном краю, так и веды бесполезны просветленному брахману», гласит Бхагавадгита; так и Вагнер и Микеланджело становятся бесполезными для того, кто прибыл «Туда».

Там ничто – уже кое-что, мельчайшее необъятно

Там суть голосá, не присущие никоему сущему

Там пространство, которое служит для звуков формою тишины

И звучит музыка начала, ставшая началом музыки. Чурбан становится спящим львом. Душа мысли зрит душу мысли, душа созерцает душу, глаз души внутри души видит душу.

Я знаю глаз в душе, что сразу и обожание, и обожаемое.

От источника к морю

Какой день отделит душу от материи?

Материя без души здесь душа без материи.

Материя, будучи формой, становится формой без души.

И душа становится бесформенной, не имея больше материи.

Искусство, утратив материю, всего лишь душа формы,

Искусству уже без формы остается только душа.

Душа искусства в бесформенном – это искусство.

Какой день отделит душу от материи, как это было в начале?

В начале мы все были одним – в отсутствие и через отсутствие.

Там я спал среди земных королей и отшельников, возводивших себе одиночества, в бесконечном отсутствии желания и присущего.

Туда не проникнуть зрению, не проникнуть речи или ментальности, и оттуда ничего не доходит, не утратив сразу свою ничтожность.

Там я был мертв, ведь я не родился, прежде чем стали миры. А миры, были ли они до того, как я стал?

Я надеялся продлить в другом мире земное приключение, но я знаю небо и землю, ибо знаю тот глаз в душе, что сразу и обожание, и обожаемое, и знаю знание, которому учит невежда.

Я знаю песнопение обожания, ведущего к забвению:

Я обожал дисциплину, я обожал свободу, но всякую вещь обожаешь лишь раз, а я обожал столько всего, что у меня осталось только желание обожать… я укрылся в собственном сердце, надеясь, что оно окажется больше, чем достойное обожания. Правила и исключения, обожал я и их. Обожал обожать и приветствовал безразличие, я был птицей из пара и растворимой рыбой, но также и деревянным камнем, ибо вложил немало души, чтобы возненавидеть свое сердце. Я любил ненавидеть; чтобы не упустить ничего из возможностей души собственной, я рассмотрел со всех сторон возможности всякой души.

Я всегда находил для своего безумия хлеб, но пусты мои закрома, а безумие осталось при мне.

Я обожал обожать, но всякую вещь обожаешь лишь раз, а я обожал столько всего…

Я познал слабость мгновений, мощь длящегося.

Я знаю времена вне веков, векá вне длящегося и мгновения, превосходящие мощью тысячелетия.

Я знаю внутренние небеса и острова в душе, убежища и утраты.

Я узнал все, что только можно знать.

Я увидел все, что только можно видеть.

Я рассмотрел со всех сторон время, ведущее к забвению.

Я обожал обожать, но всякую вещь обожаешь лишь раз, а я обожал столько всего…

И день тек за днем, и я был Пенелопой, ибо днем и ночью делал то, что она делала по ночам: никогда не использовал заново нить своих дней.

Беги, о нить, по кругу!

Пенелопа распускает сказание дней, канитель мнительных дней всю ночь времен.

Я обожал течение воды, обожал течение дней, обожал ночь времен… но всякую вещь обожаешь лишь раз.

И все говорили мне:

«Придите, идите ко мне, но поостерегитесь; не оставайтесь рядом со мной. Придя ко мне, обо мне забудьте и возвращайтесь к себе. Забыв меня, когда будете рядом с собой, забудьте себя».

И я отвечал:

«Забудьте меня, забудьте себя и всех, кто говорил вам: „Придите ко мне“. Когда все мы канем в забвение, мы будем вместе».

В начале было забвение.

Итак, было начало,

Начало было концом,

Альфа в омеге.

Во времена, когда не было дня, душа оставалась отделена, не будучи из материи.

В день, когда не было дня, я обожал ночь времен.

Там суть голосá, не присущие никоему сущему,

Пространство служит для звуков формою тишины,

И звучит музыка начала, ставшая началом музыки.

Обнаружить мгновенность важнее вечных законов.

Там живет глаз в душе, что сразу и обожание, и обожаемое.

Рембо, Данте или Сезанн,

Сократ и Галилей,

Герои древних земель…

Ваши взгляды оставляют след, как туфелька принцессы, мебель