Ел я всегда плохо. Сколько себя помню — еда была наказанием для меня и причиной постоянного беспокойства матери. Почти все на свете мне было нельзя, а остальное я часто не мог проглотить от отвращения. Недели, когда меня держали в стерильных боксах и кормили через капельницы (плюс немного воды с витаминами), были чуть менее ужасны из-за того, что тут хотя бы исчезала проклятая необходимость есть. Даже очень вкусные вещи типа мороженого были обманом — первая же ложка обращалась из манящего ледяного чуда — в тошнотворную приторную жижу во рту.

Поэтому я с привычным ужасом отдернулся от шлепнувшейся перед носом миски с кошмарной бурдой. Живот и так побаливал, а тут еще он громко, на всю кухню заурчал.

— Не хочешь есть? — усмехнулась Катина. — Смотри ложку не проглоти!

Рот наполнился слюной и, плохо соображая, что делаю, я вдруг схватил деревянную ложку и запихнул в рот добрый шмат овощей из бурды.

Вкус был… Не знаю, что это был за вкус. Я хотел только одного, чтобы он никогда не кончался. Мясо и подлива сплетались в божественную симфонию. Я вцепился в ломоть хлеба — тот призывно благоухал. Я старался кусать его не слишком жадно, боясь, что хлеб быстро кончится. Пиво в кружке было горьким, но мой новоприобретенный аппетит возрадовался и этой горечи, после которой аромат хлеба и мяса стал еще более притягательным.

— Неделю не ел, точно, — Катина с явным одобрением смотрела на стремительно пустеющую миску. — Думаешь, милый, я голода не признаю? Я же из Ледяных Игл родом, понимаешь?

Я не понимал, но на всякий случай кивнул.

— Три зимы осады. Дети лизали камни, потому что те были солеными от брызг моря. Дети тяжелее всего переносят голод — им же расти надо. Из шести сестер и братьев я выжила одна — уж не знаю почему, доставалось мне хлеба и рыбы не больше, чем прочим. Вот тогда я и поклялась, что никогда больше не буду голодать. Так что меня не проведешь, я всегда знаю взгляд голодного.

После еды разморило, но Катина растолкала меня и, вручив сомнительной чистоты тряпку, велела протереть столы от жира и прочих пятен. Занятие это, на мой взгляд, было совершенно безнадежное, ибо грязь въелась в доски намертво, придавая им даже особый почтенный лоск поверх немыслимых разводов от подлив и соусов.

Тем не менее я усердно тер пестрые доски и при этом собирал в кучу мысли.

Что у меня однозначно хорошего?

Я чувствую себя здоровым, полным сил и живым. Хотя и не очень привык пока к такому положению дел.

Я нахожусь в действительно великолепном мире и мне пока что все равно, что он ненастоящий.

Видимо, с моим телом все в порядке и ближайшее время ему ничего не угрожает. У нас все получилось.

Что у меня плохого

Я уже скучаю по родителям и по Динке. Даже когда я лежал в закрытых боксах, они мне ежедневно писали и звонили, если я мог отвечать. Сейчас я одинок, как никогда в жизни. И мне это, кажется, не очень нравится.

Какие передо мной задачи и проблемы?

Я должен заработать денег, чтобы самому оплачивать свое содержание и в дальнейшем, если повезет, лечение. Речь идет о суммах заоблачных.

Я понятия не имею как их зарабатывать.

Кажется, мне достался класс-калека.

Если еще года три назад я, надеясь на победу над ювенальными законами, жадно собирал информацию по Альтрауму, то с тех пор я разуверился, обленился и практически все забыл и забросил. Не говоря уже о том, что игра стремительно ушла вперед и старые гайды безнадежно устарели. А сейчас я плачу за лень и слабость — в этом мире я чувствую себя пришельцем с Луны, а получить любую информацию о нем теперь во много раз сложнее.

Хотя тут может быть и маленькое преимущество — я открыт всему новому, не зашорен и не буду верить чужим ошибкам и распространенным заблуждениям.

Что я должен сделать в ближайшее время.

Найти учителя ведьм.

Нужно собрать максимальные сливки со стартовой локации, а потом направляться в город, где есть банки, аукционы и прочие необходимые блага цивилизации. У меня есть навык «Травничество», во всех играх — это одна из самых популярных профессий среди желающих быстро обогатиться. Склянки лечения и прочие зелья всем нужны постоянно, масса игроков качает алхимию, поэтому расходники для начальных уровней мастерства, а то и средних — стоят дороже готовых зелий.

Стало быть, сейчас нужно где-нибудь выспаться, а завтра с утра — набираю квесты в ближайший лес и иду их делать, попутно собирая всякую траву. Кстати, я сегодня так и не видел ни одной травинки, подходящей для сбора, видимо, нужно тренироваться смотреть особым взглядом.

А сегодня заканчиваю цепочку первых задач — надеюсь, она завершится на заданиях Катины. От первого сержанта я получил сумку, от второго — нож, интересно, что припасет для меня толстуха. Хотя она меня уже накормила.

Кстати, еще о хорошем — я, оказывается, умею любить есть! Невероятно!

Тут я услышал шуршание и увидел, что мигнула личная панель.

Вы получили сообщение (1)

Так, и где это сообщение? Как его открыть? Помучившись пять минут, зашел к Катине, роющейся в корзинах, и попросил помочь разобраться с корреспонденцией.

— Почта прямо у ворот форта, не промахнешься.

— И что, за каждым письмом нужно ходить на почту?

— А как иначе? Впрочем, господин барон может завести личный почтовый ящик и изящный письменный набор, если у него есть лишняя пара сотен золотых.

По дороге завернул к палаткам с соломенными продавцами — посмотреть все же что почем. Товары предлагалось выбирать по книжке, похожей на ресторанное меню. Продавали там низкоуровневую одежду и оружие по весьма нелюбезным ценам. Такой же мешок на восемь ячеек, как у меня, стоил 90 серебра.

— Сумок можно носить сразу две?

— Лучшие сумки по самым дешевым ценам!

— Ясно все с тобой, соломенное чудище.

— Скидки только новичкам! Самые дешевые цены в области!

Проверил и скупщика — волчьи хвосты он брал по пять медяков за штуку, паучьи ножки и беличьи шкурки — по три, заячьи шкурки — по два медяка. Учитывая, что в одной серебряной монете — сто медных, а в одной золотой — сто серебряных, а пять золотых Альтраума последний год стабильно меняются на один-единственный доллар, выходило, что олигархом в этой локации я буду