Ладно, теперь займёмся ей. Свитер, брюки, носки. Интересно, а что будет с обувью, вдруг ей мои ботинки не налезут? У меня довольно маленький размер.

Но ботинки — чудо — налезли. Строго говоря, даже оказались чуть велики. Отлично, значит, и мне её вся обувь подойдёт. Уже проще.

Так, одежда. Теперь лицо. Бог с ней, с косметикой, но умыть надо. Я сходила в ванную, намочила полотенце и аккуратно протёрла Марине лоб и щеки. Во время этой процедуры она открыла глаза и уставилась на меня. Взгляд был грустным и одновременно жалобным. Я чуть не заплакала.

— Мариночка, ты подожди, потерпи, сейчас все будет хорошо, — забормотала я сбивчиво какую-то чушь, чтобы она не пугалась. Но вообще так нельзя. Ей и без того нехорошо. Надо её… Не знаю, успокоить как-то… Усыпить, что ли… Точно! Усыпить. Это ей будет только на пользу. Я даже где-то читала, что людей с мозговыми травмами специально держат на снотворных долгое время, пока не поправятся. Вот только чем…

И тут я вспомнила, что у меня в сумке должна валяться пачка снотворного с незапамятных времён. Я всегда плохо спала, после отъезда Мити совсем перестала, а в какой-то момент даже сходила к врачу и купила снотворное. Но мне от него было только хуже, спать не спала, а ходила, как сонная муха, выпила пачку, купила вторую и даже из сумки не вынула, так и таскаю… Вот бы нашлась…

И она действительно нашлась. Я вылущила две таблетки, снова схватила чашку с водой…

— Марин, давай выпьем. Это лекарство, глотай. Запивай водичкой.

Должно подействовать. Пускай спит. А то мне ещё с этой машиной возиться, пугать её опять. Между прочим, надо бы поторапливаться, а то народ с работы пойдёт, а я буду машину бить… Так, а что ещё осталось? Сапоги мне, вот они, надела, куртку на Марину, пальто… Грязное, ну да ладно.

Так, документы. Паспорт, права. Ключи от машины. Все в сумке. Вынуть Маринину сумку из своей, что ещё? Часы. Переодеть на неё мои часы. Возясь с часами, я заметила кольца. Вот ведь хорошо, что заметила. Я никогда и никуда не хожу без колец, у меня их четыре штуки. Обручальное, потом то, что Валя подарил на рождение Мити, с бриллиантом, старый бабушкин сапфир и последнее, самое любимое. Тоже Валькин подарок, на пятнадцатилетие свадьбы. Три переплетённых обруча из золота разных цветов, от Картье. Белое золото — дружба, жёлтое золото — мудрость, розовое — любовь… И где оно все? Только кольцо и осталось.

Может, оставить все-таки? Жалко. Как я без него буду? Хотя, конечно, Валька тогда поймёт, что что-то не так, он знает, что я кольца никогда не снимаю.

Скрепя сердце (или скрипя сердцем?), я сняла все свои кольца и надела Марине на пальцы. Обручальное еле налезло. Теперь точно все.

Я подняла Марину с дивана, вывела на площадку, захлопнула дверь. Снова став сиамскими близнецами, мы повторили весь наш путь, только в обратную сторону. Нельзя не отметить, что спускаться с третьего этажа с ношей гораздо приятнее.

Я снова усадила Марину в машину, пристегнула ремнём. Села сама, завела мотор и отправилась на поиски подходящего места для будущей аварии. Я решила, что лучше всего найти какое-нибудь дерево или столб, стоящий в безлюдном месте где-нибудь неподалёку, и въехать в него лобовым образом, по возможности своим, водительским краем. На небольшой скорости, чтоб только машину помять. Осталось найти этот самый столб.

Я никогда не думала, что у нас такая проблема со столбами. Все, которые мне встречались, были или за ограждением, или на возвышении, или во дворах. Не могу же я посреди двора со столбом бодаться! А далеко уезжать тоже не хотелось — обратно-то пешком возвращаться. Я уж совсем было отчаялась, но тут мне на глаза попался здоровенный забор, в нем широкие ворота, а за воротами стройка. Я тормознула и заглянула туда. Чудненько! Полное безлюдье, и везде навалены горы бетонных плит. Не столб, конечно, но что уж поделаешь.

Я быстренько въехала в ворота и огляделась уже более придирчиво. Вот отличная куча плит — высотой метра полтора, и угол торчит, острый такой. И как раз слева. То есть, конечно, правый угол тоже есть, но мне он не нужен. Интересно, с какого расстояния надо въезжать? Метров десять? Или это много. Лучше на глазок, как-то надёжнее выходит.

Я аккуратно дала задний ход, примерилась и выехала на пристрелянную позицию. Ну, все. В животе вдруг — впервые за все время дурацкой эскапады — зашевелился липкий комок страха. А если я не рассчитаю и убьюсь? Ну и что? Тебе будет уже все равно, и вообще ты — уже не ты, Волковицкая Арина Николаевна, а вовсе другая женщина, Марина Шмелёва. Интересно, что тогда все решат? Что я похитила Арину и не справилась с машиной?

«Гольфик», ты прости меня. Я постараюсь тебя поменьше покалечить. Я поглядела на угол ещё раз. Он казался до отвращения острым и безжалостным. На всякий случай я ещё подала на пару метров вперёд.

Ладно, хватит рассусоливать. А то я никогда не соберусь. Сейчас набегут какие-нибудь, начнут приставать. А что это вы тут делаете, гражданка?

Я сняла ногу с тормоза и поставила на газ. Машина тихо-тихо двинулась вперёд, я почему-то вспомнила, как однажды в аквапарке Митя уговорил меня съехать с высоченной водяной горки, как я, уже сдвинувшись с места и набирая скорость, вдруг увидела, какая она высокая и как мне страшно, и я уже не могу остановиться и никуда убежать. Тогда я закрыла глаза от страха, и это помогло. Я выдохнула, покрепче зажмурилась и вдавила ногу в пол…

Дзынь! Бах! Трр! Ой! Меня тряхнуло и ударило о руль. Я инстинктивно накрыла голову руками. Все было тихо. Наверное, кончилось. Быстро-то как. Я осторожно открыла один глаз. Сама жива, это точно. Марина сидела рядом и тоже вроде дышала. Я открыла второй глаз и посмотрела вперёд. Все получилось!

Левый край машины был смят в лепёшку. Фара разбилась, угол пропорол бампер и вмялся в радиатор. Капот вспучился и покоробился. Очень убедительно, по крайней мере изнутри.

Но любоваться творением рук своих было некогда. Я отстегнула ремни, открыла дверцу (её, кстати, почти не перекосило) и вылезла. Потом нырнула в машину и попыталась перетащить Марину на сиденье водителя.

Снотворное, очевидно, успело подействовать, потому что она совершенно ни на что не реагировала и была обмякшая, как тряпичная кукла. Я прислушалась — дыхание ровное, нащупала пульс — вроде нормальный, не частит, не пропадает. Тащить её было трудно, но в конце концов я справилась и усадила её как надо. Она тут же поникла и опустилась на руль. Очень убедительно.

Я вытащила Маринину сумку и захлопнула за собой дверцу. Все. Арина осталась там, внутри. А мне надо отсюда смываться.

Я огляделась. Вокруг по-прежнему не было ни души. День катился к вечеру, ранние сумерки грозили с минуты на минуту сгуститься в серьёзный вечер. Теперь надо вызвать сюда врачей и милицию.

Выбежав за ворота и отбежав по улице метров десять, я схватилась за сумку, нашаривая в ней телефон. Он никак не находился, это вечная история, когда надо, никогда мобильник в сумке не найдёшь. Стоп! Какой к черту мобильник, он же остался в м-о-е-й сумке, а это — Маринина. То есть теперь моя, конечно, но от этого не легче. А как же я позвоню?