Она слышала все это не раз от обеспокоенной Марджори и о многом догадывалась по перешептыванию и удивленным взглядам. И даже то, что они сидели в зале, на виду у всех, даже тот факт, что ей уже исполнилось двадцать три года и она была благородного происхождения, не избавляло ее от опасности получить ярлык «легкомысленной особы».

Она не спускала с него глаз, ожидая дерзкого ответа, язвительных замечаний, враждебных действий.

— Вы так в этом уверены?

— Разумеется. — Какое же это облегчение взять разговор в свои руки. — Вам здесь ничего не светит, у вас нет ни малейшего шанса, надежды, поэтому незачем преследовать меня.

Его губы растянулись в улыбке.

— Я преследую вас, потому что вы забавляете меня, милочка. — Он взбил щелчком кружево на белоснежной рубашке. — В обществе полно таких, кто хотел бы попытаться меня заинтересовать.

Хелена чуть было не фыркнула:

— Многие только и ждут подходящего момента.

— Увы, у них нет ни единого шанса.

— Возможно, ваши требования слишком высоки?

— Мои требования могут быть любыми, но я не завышаю их намеренно.

Глаза Хелены сузились до щелок:

— Вы просто ловелас!

Он улыбнулся, явно удивленный:

— В мои намерения не входит с вами спорить, милочка.

Хелена стиснула зубы, чтобы не закричать: она ему не милочка! С трудом сдерживая злость, она перевела дыхание.

— Очень хорошо, — стойко произнесла она. — Если вам доставляет удовольствие цепляться за мои юбки, то от вас должна быть хоть какая-то польза. Вы знаете всех джентльменов, в свете, и, осмелюсь сказать, даже более того: вы знаете, насколько они богаты и влиятельны. Вы можете помочь мне найти подходящего мужа.

На какое-то мгновение Себастьян растерялся. Факт, доказавший его уверенность, что она и только она способна быть честной, поразил его, и, однако, ему захотелось смеяться. Такая просьба могла обернуться выгодой для него. Но главное — не спешить.

Он помолчал и наконец изрек с улыбкой:

— Со всем моим великим удовольствием, милочка.

Во взгляде, который она бросила на него, сквозило подозрение. Его глаза ничего не выражали. Положа руку на сердце, он поклонился.

— Сочту за честь служить вам верой и правдой на этом поприще.

— Честно?

— Честно. — Он снисходительно улыбнулся. Сейчас она разрешит ему оставаться с ней рядом, пока он сочтет это нужным… Он протянул ей руку: — Идемте. Потанцуйте со мной.

Он поднялся, обошел двойное кресло и поднял ее на ноги. Хелена обнаружила, что почему-то легко согласилась, несмотря на данный себе приказ не реагировать ни на какие просьбы. Несмотря на то, что она давно отказала себе в удовольствии потанцевать, ей удалось совладать с растерянностью, охватившей ее, когда его длинные пальцы сомкнулись на ее руке.

Рядом с ними образовывались пары, и они присоединились к танцующим. Прозвучали первые аккорды, и она присела в реверансе. Он поклонился. Они взялись за руки и закружились в танце.

Это оказалось гораздо хуже, чем она себе представляла. Она не могла оторвать от него взгляда, хотя отлично знала, что должна смотреть куда угодно, но только не на него. Он манил ее к себе, как Полярная звезда, усыпляя ее бдительность, пока танцующие пары, толпа не перестали для нее существовать.

Он двигался с грацией бога, чрезвычайно в себе уверенный и абсолютно спокойный. Она готова была поклясться, что для него вообще не существовало музыки: он был достаточно опытен, чтобы не нуждаться в ней. Она танцевала менуэт с двенадцатилетнего возраста, но такого наслаждения никогда не испытывала. Все происходило словно во сне, где каждое движение, каждый жест, каждый взгляд имели свое таинственное значение. Значение, о котором она никогда прежде не догадывалась и теперь доведенное им до совершенства.

Это не были сети, в которые он поймал ее. Она знала, что это было, знала, что он делал, сознавала краем своего замутненного сознания, что по окончании танца она снова станет свободной. Но пока они исполняли сложные фигуры, она была захвачена, очарована. Околдована.

Она слышала учащенное дыхание, чувствовала, как кожа ее покрылась испариной. Она ощущала свое тело, груди, руки, бедра и ноги, как никогда не ощущала их прежде. И она знала — это волшебство было взаимным. Когда музыка наконец закончилась, у нее чуть-чуть кружилась голова — эксперимент оказался ей не по силам. Себастьян помог ей встать, когда она склонилась перед ним в реверансе.

— Я хочу вернуться к мадам Тьерри, — произнесла она охрипшим голосом.

Краем глаза сна заметила, как у него слегка приподнялись уголки губ; она встретила его взгляд и осознала, что это было не торжество, а понимание.

«Опасный» — это слово промелькнуло у нее в голове. Она вздрогнула.

— Идемте. — Он протянул ей руку. — Я отведу вас к ней.

Благополучно доставив ее к Марджори, он обменялся поклоном с Луи и исчез.

— Боже мой, Хелена…

Она отмахнулась от своей наставницы.

— Я знаю, но мы пришли к соглашению. Он принял как должное, что я не буду его любовницей. Он считает меня забавной, и у меня нет возможности избавиться от него, а потому мы договорились, что он поможет мне найти мужа.

— И он согласился?.. — Марджори потрясенно уставилась на нее и тяжело вздохнула: — Все англичане сумасшедшие!

Луи ухмыльнулся:

— Сумасшедший он или нет, но это наш самый ценный источник информации. Он старше нас, и у него больше опыта.

Марджори фыркнула:

— Ему тридцать семь, и если хотя бы половина из того, что о нем говорят, правда, то нам будет трудно иметь с ним дело.

— Пусть будет, как будет. — Луи одернул сюртук, ему было всего двадцать семь. — Если Хелена ясно дала ему понять, что она не будет его очередной любовницей, и он все же решил ей помочь, было бы просто глупо отказываться от его помощи. Я уверен, что мой дядя, граф, поддержит нас в нашем решении.

— С этим я вполне согласна, — кивнула Хелена. — Как раз Фабиан — тот человек, который использует любой инструмент, оказавшийся у него под рукой.

Марджори растерянно вздохнула:

— Если вы так уверены, что месье граф это примет… что ж, пойдем этим путем.

Возможно, Марджори и согласилась с их планом, но в душе все еще сомневалась. Каждый раз, когда Хелена возвращалась к ней в сопровождении Сент-Ивза, Марджори вела себя так, словно он был волк, временно надстроенный дружелюбно, но стоит голоду победить, и он вернется к своему прежнему обличью.

— Нам нечего бояться, уверяю тебя. — Хелена пожала руку Марджори.

Они стояли в зарослях штокрозы и плюща, вьющихся по богато украшенным колоннам, а в гирляндах, свисавших со стен, краснели ягоды.