У мэтрессы Ноллин, пользуясь ее добротой, я провела неоправданно много времени. Она ушла на занятия, оставив меня в компании чая, пирога и улыбающегося с портрета Риллиса Гилена, и я долго сидела, погасив свет, грея руки о чашку и не решаясь покинуть теплое и уютное убежище.

Но все равно пришлось.

Дождь закончился, но солнце не спешило выглядывать из-за серых обрывков туч, и сумерки не преминули этим воспользоваться, раньше времени укутывая землю. Лужи блестели на дорожках мертвым серебром, трава выглядела пожухлой и больной. Я медленно брела по главной аллее, стараясь ступать на сухое, и прятала озябшие руки в карманах плаща, чего воспитанным леди делать не полагается. Пальцы левой руки нервно поглаживали вышитый бисером кошель, в котором лежали три флакончика. Наставница выдала их с четким указанием: по капле из каждого на стакан воды, и так три раза в день до исчезновения тревожных симптомов. Еще она запретила мне практиковаться в ближайшие дни и убедительно попросила избегать волнений.

С последним дело обстояло хуже всего, потому как в этом вопросе от меня совершенно ничего не зависело.

Статуи сказочных существ, охраняющие аллею, серые, как и всё вокруг, казались живыми. Они провожали меня взглядами и потягивались, будто леди Геллея в излюбленном ею образе кошки, но стоило мне обернуться, как замирали в прежних позах, и лишь дорожки от небесных слез поблескивали на холодном камне в свете неохотно разгорающихся фонарей.

Темнело слишком быстро; наступающий вечер принес с собой ветер, резкий, пронизывающий, заставляющий ускорять шаг. Теперь мне чудились не только движения, но и шепотки, и от понимания, что это всего лишь мое разыгравшееся воображение, легче не становилось.

Как назло, вокруг было безлюдно. И тихо. Только со стороны Западной башни, где располагался учебный корпус боевиков и некромантов, доносились приглушенные расстоянием голоса; то ли тренировка у них, то ли гулянка, что меня вполне устраивало, — ни первое, ни второе мое персональное несчастье ни за что не пропустит, а значит, шансы наткнуться на него практически равны нулю. Немного приободрившись, я посмотрела вперед и недобрым словом помянула изощренные шутки леди Удачи.

Там, прислонившись к освещенной золотым светом фонаря мраморной фее, стоял Риннар. В руках он держал мой зонт, и почему-то именно это разозлило меня больше всего.

Ноги сами свернули с аллеи на одну из тропок. Непросохшая земля жадно чавкала под ботинками, каблуки увязали в ней, с ветвей деревьев то и дело срывались скопившиеся в листьях дождевые капли, но сама мысль о том, чтобы еще раз встретиться с Шариденом, была неприятна.

Ужасный, ужасный день!

И кто бы мог подумать, что всего через несколько минут он станет еще ужаснее…

Наверное, Эрея Ноллин, советовавшая никуда не сворачивать по пути в жилой корпус.

Нездоровое оживление на аллее мне вовсе не почудилось. За мной действительно наблюдали, за мной следовали, меня изучали… Но не смели выйти под свет фонарей. Да и зачем, если глупая добыча в итоге сама сошла с безопасной дороги?

Я видела лишь более плотный, чем следовало бы, сумрак, оживший, двигающийся, перешептывающийся, но мне хватило, чтобы не дожидаться, когда то, что в нем скрывалось, дотянется до меня.

Бегала я быстро, высоких каблуков не признавала, и у меня получилось бы уйти, если бы не раскисшая от дождя земля. Я почти добралась до башни боевиков, когда нога поехала в сторону и щиколотку прострелило болью. Не упала лишь чудом, но чудо это стоило нескольких лишних мгновений, за которые то, что гналось за мной, почти достигло цели.

А ко мне меж тем спешила подмога: с десяток студентов и растрепанный мэтр Вилгош.

— Не шевелись! Сандера, замри! — крикнул он, и я даже дышать престала — на всякий случай.

Такого ужаса в голосе некроманта я еще никогда не слышала; да я вообще его испуганным не представляла… а уж то, что его испугало, и вовсе представлять не хотела.

Замерла не только я, но и парни. Нас разделяло не более десятка шагов, и я видела их бледные, растерянные лица. Парни сжимали кулаки, явно желая действовать, но не зная, что именно предпринять и не станет ли от этого хуже. В первую очередь — мне. Я чувствовала, что за спиной что-то есть. Слышала тяжелое, неестественное дыхание. И до боли впивалась ногтями в ладони, чтобы только не обернуться.

Гереон Вилгош, пристально глядя через мое плечо, очень медленно поднял руку. Позади утробно зарычало, и некромант застыл.

— Мэтр, — почти беззвучно всхлипнула я, когда что-то склизкое и холодное коснулось моей левой ладони.

— Без паники, Сандера, — напряженно отозвался он. — Просто не двигайся. Я сейчас…

Нечто противное скользнуло по руке вверх, и не двигаться оказалось не так уж и просто. Я держалась из последних сил, сжимая зубы, но меня уже трясло от страха и отвращения. Обострившийся слух уловил шорох шагов; кто-то из боевиков дернулся вперед, и, реагируя на движение, тварь навалилась мне на плечи, впиваясь острейшими зубами в руку чуть повыше локтя. В следующий же миг она тонко завопила, выпуская меня, и я оказалась на земле, прижатая чем-то… кем-то. Теплым, отрывисто дышащим и тихо ругающимся. А над нами плелась колдовская сеть, и попавшее в нее чудовище выло и пыталось вырваться. К счастью, безуспешно — от мэтра Вилгоша, по словам его студентов, еще никто не уходил.

— Санни, жива? Да не молчи же ты, Далларен, ну же, открой глаза! — Меня обхватили за плечи и, приподняв, хорошенько потрясли.

— Ж-жива, — пробормотала я, отбиваясь от попыток Шаридена привести меня в чувство. — Убери руки!

— С ней все в порядке, — хмыкнул Риннар.

— Не сказал бы, — нахмурился бледный как призрак мэтр Вилгош.

Я бы тоже не сказала. Глаза застилал туман, было невыносимо холодно, а руку я и вовсе не чувствовала и сильно сомневалась, что она у меня все еще есть, но уточнить, так ли это, боялась.

— Сандера, не спи, — приказал некромант, хлопнув в ладоши перед моим лицом. — Не спи, слышишь? Ринн, проследи. — И крикнул в сторону: — Да где Гэра свиллы носят?! Его только за смертью посылать, а не за доктором…

— Далларен, посмотри на меня, — словно издалека донесся голос Риннара.

— Не хочу, — вяло огрызнулась я.

Не спи. Легко сказать! Меня уносило прочь от страха, боли и прочих ужасов реального мира, и противиться этому не было ни сил, ни желания.

— А придется, — вздохнул один из ужасов и ущипнул меня за плечо.

Я вскрикнула, рывком возвращаясь из сладкого дурмана небытия, и неожиданно даже для себя расплакалась. Беззвучно, глотая ручьем текущие слезы. От усталости, боли, обиды, навалившихся как-то сразу. И от виноватого тона Риннара становилось только хуже.

— Санни, не реви. Все будет хорошо… Сейчас придет доктор Реддер и вытянет из тебя эту дрянь… Санни? Ну посмотри на меня… Хорошо. Вот так. Не плачь. Я не хотел тебя обидеть. Тебе просто нельзя спать. Если уснешь, то навечно. Санни? Санни! Мэтр Вилгош, она глаза не открывает!..