— Иди, посиди на кушетке, пока я раздену его.

— Саншайн…

— Уэйн, мне двадцать девять лет, я — разведенная художница, которая рисовала обнаженное тело еще в колледже, и я воспитывалась с двумя старшими братьями. Я знаю, как выглядит голый мужчина, о'кей?

Рыкнув, он вышел из ее спальни и направился к дивану.

Саншайн глубоко вздохнула, когда повернулась к ее герою в черном. Он выглядел гигантом на ее кровати.

Он был также весь в грязи.

Осторожно, чтобы не навредить ему, она потянулась снять с него куртку, которая была так хорошо сделана, как она еще не видела. Кто-то полностью расшил ее красным и золотым кельтским орнаментом в виде завитушек. Это было просто здорово. Подробно изучив древнее мастерство, она была уверена в этом. Всю жизнь ее влекло к кельтским предметам. Она съела зубы на их искусстве и культуре.

Как только Саншайн расстегнула куртку, она пораженно замерла, так как под ней у него ничего не было. Ничего, кроме глянцевой золотисто-коричневой кожи, при виде которой ее рот увлажнился, а тело немедленно запульсировало. Она никогда в действительности не имела дела с таким телом, крепким и отлично сложенным. Был виден каждый мускул, и даже в расслабленном состоянии его сила была очевидна.

Этот мужчина был божествен!

Она жаждала нарисовать эти совершенные пропорции, чтобы увековечить их. Тело столь явно прекрасное требуется сохранить. Она стянула его куртку и осторожно положила ее на кровать.

Включая прикроватную лампу на тумбе рядом, она пристальнее всмотрелась в него, и была сбита с ног тем, что увидела.

Ка-рам-ба!

Он был еще более великолепен, чем напавшие на нее люди. Его волнистые светлые волосы вились сзади вокруг шеи, а две длинные тонкие косички падали на его обнаженную грудь. Глаза были закрыты, но его темные ресницы были греховно длинны. Лицо его было изваяно совершенно, с высокими изогнутыми аркой бровями, и он выглядел величественным и все еще неприрученным.

Снова у нее появилось ощущение дежа-вю, когда в ее голове вспыхнул образ в виде него, бодрого и нависшего над ней. Его улыбка была адресована ей, в то время как он медленно двигался внутри ее тела.

Саншайн облизала губы, поняв, что ее тело пульсирует в болезненной потребности.

Прошло много времени с тех пор, как у нее было такое притяжение к незнакомцу. Но что-то было в этом мужчине, что заставляло ее желать попробовать его.

Девочка, у тебя слишком долго не было мужчины.

К несчастью, на самом деле, был.

Саншайн нахмурилась, придвинувшись ближе, и получив возможность рассмотреть торквес[5], надетый на шею. Толстый, сделанный из золота, он представлял из себя кельтское изображение драконьих голов мордами друг к другу.

Но самым странным было то, что она сделала набросок этого же самого дизайна несколько лет назад в художественной школе и даже попыталась воплотить его в жизнь, но все что из этого получилось — это большой беспорядок. Требуется большой талант к обработке металлов, чтобы сделать что-то столь же витиеватое.

Еще более внушительной была племенная татуировка его тела, покрывающая левую сторону торса, включая левую руку. Это был великолепный «лабиринт» кельтского происхождения, который напомнил ей о Книге Кельтов. И, если она не ошибается, был создан как атрибут, посвященный кельтской богине войны, Морриган.

Не задумываясь, она пробежала рукой по татуировке, прослеживая ее запутанные линии.

На его правой руке была трехдюймовая полоса, шедшая вокруг бицепса.

Невероятно. Кто бы ни был тот, кто делал его татуировки, он несомненно знал историю кельтов.

И когда ее палец прошелся по его соску, она отвлеклась от художественной оценки рисунков на его теле.

Женское в ней возобладало, и ее взгляд метнулся по его мускулистой груди, и мышцы были столь плотными и хорошо отлитыми, что могут быть частью показа культуриста.

О да, этот мужчина выглядел прекрасно.

Хотя на его штанах было много крови, Саншайн не нашла никакой раны, могущей объяснить это. А если задуматься, не было даже никаких ушибов. Даже там, где грузовик Бахуса врезался в него.

И насколько это было сверхъестественно?

Ее горло пересохло, когда она потянулась к его ширинке.

Какая-то часть ее не могла больше ждать, чтобы увидеть то, что было под этими черными штанами.

Боксеры или брифы?

Если он выглядит таким внушительным жеребцом сейчас, то дальше может быть еще лучше…

Саншайн! Это только оценка художника, сказала она себе.

Да, правильно.

Игнорируя то, о чем подумала, она расстегнула молнию его штанов и обнаружила, что под ними у него не было ничего.

Коммандос[6]!

Она зарделась при виде его весьма солидной мужественности, укрывшейся в темно-золотистых завитках.

О, перестань, Саншайн, это не первый раз, когда ты видишь голого парня. Здорово! За шесть лет в художественной школы ты видела обнаженных мужчин в изобилии. И у тебя было их множество до сегодняшнего дня, не говоря о том, что Джерри-«экс-орк» точно не был маленьким.

Да, но ни у кого из них это не выглядело настолько значительно.

Прикусив губу, она стянула его тяжелые, черные ботинки фирмы Харлей, потом спустила штаны вниз по длинным, мускулистым ногам. Саншайн шепотом ругнулась, соприкоснувшись с его кожей, щедро покрытой короткими светлыми волосками.

О да, определенно, он был горяч и хорош собой.

Сворачивая его штаны, она провела рукой по ткани. Они были сделаны из самого мягкого материала, какого она когда-либо касалась. Почти как замша, только необычная. Какая-то странная структура. Это не могла быть настоящая кожа. Штаны были настолько тонки и…

Ее мысли запутались, когда она перевела взгляд на него, лежащего на ее постели.

О да, детка. Сейчас здесь находилась мечта каждой женщины. Великолепный голый парень в ее власти.

Он лежал поверх розового стеганого одеяла, одной загорелой рукой прикрывая живот, а ноги были слегка раздвинуты, как будто он ждал, когда она присоединится к нему и проведет руками по сильному, поджарому телу.

Он был слишком сексапилен, чтобы прекратить таращиться на него.

Она со свистом втянула воздух сквозь зубы, потому что жаждала обвиться вокруг его сильного, великолепного тела и укрыть его собой как одеяло. Ощущать большие, сильные руки на своей коже, когда она принимала его в свое тело, и, превратившись в необузданное животное, заниматься с ним любовью всю ночь без отдыха.