туда попадают существа, наделенные магией, никто не знает. Известно лишь, что каждому сосуду нужны особенные условия, которые травницы умеют создавать.

Я фыркнула, не особо веря в слова парня.

— Тебе хочется кого-то ненавидеть, — скорее не спросил, а сделал вывод он. В его взгляде на меня появилось сочувствие, уверена, наигранное. — Я понимаю. Наверное, тебе пришлось нелегко. Но в нашем мире действительно много необъяснимых вещей. И существ. К примеру, я знал, что к травницам в сосуды иногда попадают гномы и фейри, но что линси тоже вполне реальны, даже не представлял.

Я отвернулась, тем самым прервав зрительный контакт. Он прав. Мне на самом деле нужен был объект для ненависти, чтобы выжить, чтобы иметь призрачную цель вроде мести. А что теперь? Старуха не виновна? Просто хранила пузырьки, а когда я оказалась в одном из них, еще и меня?

Я припомнила, что мой сосуд долго стоял на дальней полке и вовсе не выставлялся на продажу. Старуха отдала меня втридорога илору, который сам пришел и спросил про линси. «Кому-то повезло», — всплыли в памяти слова травницы в день моего появления в пузырьке. А еще: «судьба» и «попала по собственной воле». Старуха считала причиной моей кабалы и обязанности служить людям руку провидения. И, само собой, мою личную ошибку.

Думать о подобном было страшно и горько.

— Ты повар? — сменила я тему, не желая больше продолжать неприятный мне разговор.

Даль понимающе кивнул и отвернулся к плите.

— Нет, — ответил он будничным тоном, будто и не было только что щекотливого разговора, — пришлось научиться готовить, когда матушки не стало. Дед занимался пекарней, а я взял на себя заботы о доме.

— У тебя ловко получается.

— Спасибо. Надеюсь, и на вкус не разочарую.

Я тоже на это надеялась. И не обманулась. Каша с овощами вышла сказочно вкусной! Вроде простая еда, однако ничего подобного я раньше не пробовала.

— Пища богов! — удовлетворенно выдохнула я, проглотив последнюю ложку. После сытной еды меня клонило в сон, но я отчаянно таращила глаза, не желая отправляться обратно в сосуд, как, впрочем, и напрашиваться на ночлег.

— Да-а-аль! — в кухню влетел маленький вихрь. Ни на что не обращая внимания, он прилепился к брату. Ручонки в заснеженных варежках ухватили полы рубахи Даля и настойчиво дергали, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Алошка, прекрати, — взмолился парень. — Я слушаю тебя, слушаю.

— На елку шишки крашеные повесили и орехи. А еще огоньки разноцветные, говорят бытовики из столицы поработали. А возле елки горку поставят. Огро-о-омную! Уже снег наваливают. В новогоднюю неделю по вечерам обещают салют и музыку… Ой! — веснушчатый мальчишка, наконец, заметил меня и замер. Синие, как у брата глазищи удивленно захлопали, а улыбчивый рот изобразил нолик. — Здрасьте.

Он сбросил варежки с ладошек, смял пятерней шапку и стащил ее с головы. Вежливо кивнул.

— Здравствуй, Алон. — Я с не меньшим любопытством рассматривала мелкого, чем он меня. Сходство братьев бросалось в глаза, впрочем, и существенная разница тоже.

Младший уродился более ярким, его выразительные, острые скулы, темные канапушки и морковного цвета вихры не могли остаться незамеченными ни при каком раскладе.

Красоту старшего требовалось рассмотреть. Тонкие черты лица, светлая, гладкая, словно фарфоровая кожа, которую совсем не портили несколько бледно-персиковых веснушек, темные волосы с благородным каштановым отливом не бросались в глаза, однако, если уж попали в поле зрения, то от них сложно было оторвать взгляд.

— Кто это? — зашептал мальчишка брату, будто я, находящаяся рядом с ними, совсем не слышала его.

Любопытно. Малец меня не узнал в платье местного кроя? Что, в таком случае, сказал ему Даль про пузырек с волшебной сущностью?

— Лариса. Я нанял ее только сегодня. Она будет жить с нами и помогать с лавкой.

— Правда?? — удивились мы хором с пацаненком и воззрились на Даля.

— А это мой младший братишка, Алон, как ты уже догадалась, — представил он мне мальчишку, как ни в чем не бывало.

Я затихла и переваривала новости про «будет с нами жить», а вот мелкому потребовались подробности, и молчать он не собирался.

— Нет, ты серьезно? У нас теперь есть своя помощница? И лавка скоро откроется? А как же деньги? Ты говорил, что мы не можем торговать хлебом из-за денег, а еще из-за соседней булочной лавки, — еще быстрее, чем до этого, зачастил малец.

— Деньги я немного скопил, муку Оран давно предлагал дать в долг. А соседняя булочная… — Даль посмотрел на меня. — У меня есть кое-какие идеи.

— И потом мы сможем купить мне самокат? — с надеждой спросил Алошка.

— Обязательно! — единственная фраза, произнесенная с непоколебимой уверенностью.

— А Улька? Если покупатели станут ходить в нашу лавку, то тогда Улька и ее бабушка станут такими же бедными, как мы сейчас? — сделал странные выводы мальчишка.

— Не думаю, — пробормотал Даль и спрятал глаза. Так вот в чем загвоздка! Ну, точно лопух. Он не просто никакущий коммерсант, но еще и горазд жалеть конкурентов. Теперь понятно, почему он не может загадать желание, при котором его лавка процветала бы. Ведь тогда неминуемо утонет бизнес соседки.

— У вас раньше была пекарня? — задала я вопрос, уже зная на него ответ.

— Да, — подтвердил Даль. — Дед пек хлеб, любимый всем городом. У меня, к сожалению, такой не получается.

— Зато у бабушки Ульки хлебушек такой пышный и мягонький, а корочка… Ммм… До чего вкусно! — прикрыв глаза, бесхитростно поведал Алошка.

— Ясно. Дед вынужденно отошел от дел, и соседский хлеб победил в честной конкуренции, — подвела я итог обрисовавшейся передо мной истории.

— Что-то вроде того. Бабушка Мата и Улька как раз переехали сюда и купили соседнюю лавку. Мой хлеб им показался не очень…

— И ушлая старушенция решила вытеснить тебя с рынка, так как именно в хлебной нише на тот момент оказалась слабая конкуренция, — закончила я фразу за Даля.

— Не… ну… — парень не знал, что ответить. С одной стороны он хорошо относился к соседям, а с другой — я ни словом не покривила против правды.

— И какие у тебя в таком случае идеи? — насмешливо задала я вопрос и без того смущенному Далю.

Алошка слушал нас, открыв рот и переводя удивленный взгляд то на меня, то на брата. В его детском умишке никак не укладывалось: почему наемная помощница, которая должна безропотно слушаться хозяина, настойчиво требует отчет. Ну, а что я? В конце концов тот сам позволяет, почему бы и нет?

— Я подумал, что можно предложить покупателям немного иной товар. Я не могу конкурировать с бабушкой Матой в хлебе, но сладкие булочки,