Он ходил между отрезками и мишенями, блокируя обзор.

На стрельбище затрещали выстрелы. Где-то Айронхед замедлял шаг, словно ему в голову приходила некая мысль, где-то ускорял его. Между двумя холмами, окаймлявшими стрельбище, свистели пули, каждая из которых — летящий объект, изо всех сил торопящийся к своей цели.

На предыдущих заданиях у него был магазин на десять патронов и одна пуля в патроннике. Но лишь этот первый патрон предназначался для объекта; остальные — для самозащиты после поражения цели.

Но здесь будет не от кого защищаться. Он использует пять патронов. Один на устранение помех, один для объекта, три про запас.

Он выбрал пять патронов из нескольких десятков, рассыпанных на постели. Порой ему казалось, что некоторые патроны слегка светятся, словно требуя, чтобы выбрали именно их.

М21 досталась ему в Ираке, брошенная курдами. В некотором роде военный трофей. Поли изготовил глушитель. Стрелять без глушителя, говаривал Поли, все равно что трахаться без резинки. Где-нибудь да проколешься. Все ожидали, что после Иностранного легиона Поли пойдет работать в оружейную фирму или хотя бы в гараж. Однако умелые руки вместо этого сложились для молитвы, и теперь Поли расхаживал в монашеской дерюге. И навсегда завязал с оружием.

Он проверил затвор и был вознагражден хрустким, чистым звуком. Сидя на кровати, расставив ноги, он использовал только две точки контакта: приклад винтовки у подмышки, правая рука на шейке приклада. Левой рукой установил прицел, повернул ствол к окну и навел перекрестие на фигуру Океана.

Он представил, как пуля вылетает из ствола и, описав дугу над щелкающими селфи туристами и набитым монетами фонтаном, проходит через лоб статуи и забрызгивает каменными мозгами греческие колонны, римские капители и барочный купол за ними.

Закончив проверку, он убрал винтовку. Больше полугода он не держал ее в руках, но ничего не изменилось.

В 10:05 он натянул рыжий парик и бейсболку с логотипом «Янкис», сунул под жилет пару джинсов — «пузо как у беременной» — и превратился в Тома: шорты, сандалии, носки. Загнал патрон в М21. Магазин с оставшимися четырьмя встал на место с жизнеутверждающим щелчком.

Прогноз был необычным, но соответствовал действительности: в Риме пошел град, крошечные комочки льда грохотали по подоконнику. Однако у фонтана по-прежнему толпились туристы в аляповатых шляпах с непременными палками для селфи. Но зонтики! Как же он забыл об азиатских женщинах с их зонтиками? Они наполовину скрыли фонтан.

Почему вечно эти зонтики? В солнечную погоду, в дождливую погоду, в любую погоду…

Их слишком много. Придется переместиться. По лестнице он поднялся на крышу отеля и укрылся за дымоходом; высовывался лишь кончик винтовки. Ветер сильнее, чем хотелось бы; град затруднял видимость.

Нельзя полагаться на удачу. Сняв пояс, он продел один конец через крепление для ремня в передней части ствола, а другой конец закрутил вокруг бицепса. Левая рука с натянутым ремнем приняла на себя часть веса ствола, а правая переместила приклад к плечу. Три точки опоры и левая рука на месте, словно приколоченная гвоздями.

Прежде чем прицелиться, он сверился со снимком. Так и есть, в уличном кафе сидят трое: седовласый азиат слева, европеец в шубе — в центре, и справа — азиат с прилизанными до блеска волосами.

И запоминающимися ушами. Снайпер может не помнить, как выглядит объект, но уши всегда врезаются в память.

— Уши у всех разные, — сообщил им Айронхед.

— Это же про отпечатки пальцев? А не про уши?

Предполагалось, что Айронхеду не задают вопросов, только кричат: «Так точно, инструктор!» Но он задал.

— И у кого же найдется время проверять гребаные отпечатки пальцев перед выстрелом?!

Снять с предохранителя. Задержать дыхание. Как только красный зонт сдвинулся в сторону, он сосредоточил прицел на блестящих волосах цели, переместил перекрестие на ухо… кривое ухо, вопросительный знак, которому не хватает точки.

— А если у цели длинные волосы?

— Тогда не повезло тебе, придурок.

За вопросы ему пришлось скакать лягушкой по плацу.

Вопросительный знак без точки рос в прицеле как слон, по мере увеличения масштаба. Прицелившись в основание уха, где оно отходило от черепа, он нажал спусковой крючок.

Из ствола вылетел белый дымок, сразу растворившийся в ледяной крошке града. Но стрелок видел, как пуля, вращаясь в воздухе, прошла по слегка искривленной траектории и поразила объект в голову. Брызги крови из входной раны, одна капля, пятнающая белый фартук официанта, другая, падающая на влажный камень внизу.

Раз. Два. Три.

Раз. Европеец в центре смотрит в изумлении.

Два. Европеец распахивает рот.

Три. Европеец отшатывается назад. Стрелок не дает себе труда взглянуть, станет ли европеец прятаться под стол или у ног второго азиата.

Разобрав винтовку, стрелок уложил ее в рюкзак, поправил бейсболку и неслышно спустился вниз в сандалиях Тома.

Выйдя из отеля, он поежился, холодный ветер перебирал каждый волосок на его ногах. Почему американцы вечно ходят в шортах?

Том, америкос в бейсболке, свернул в переулок направо и пошел в северном направлении. Никто не обратил внимания на его шорты или сандалии — все смотрели в сторону фонтана.

Взвыли полицейские сирены. Том врезался в кореянку с сумкой от Прада, виновато кивнул бросившемуся ей на помощь мужчине, кричавшему что-то по-французски. Он знал каждый переулок в этой части Рима.

Туристы