осмотрела себя. Уж не знаю, насколько долго она так висела, но, похоже, тело её не успело онеметь. Она неуверенно сделала пару шагов, затем ещё раз посмотрела на парня, вполне осмысленно кивнула, к его удивлению, и скрылась за ближайшими зарослями.

— Вот так дела, — протянул он. — Пожалуй, ещё здесь пару минут посижу.

Ярослав решил подождать, пока эта красотка уберётся куда подальше, а уж потом будет слезать. А то мало ли, вдруг она вздумает-таки попробовать парня на вкус, так, чисто в качестве благодарности.

Пока ждал, немного поразмышлял. Всё-таки ловушка — это хороший знак. Значит, где-то здесь есть люди. Да, может быть, немного странные, раз используют такие средства охоты. К тому же верёвка-то не заводская, а какая-то самодельная, хоть и на удивление крепкая. Может, здесь какие-то староверы живут. Это, конечно, дело усложняет. У них, наверное, нет здесь ни интернета, ни связи. Но в любом случае будут люди, будет хоть какая-то помощь. А значит, и шанс на спасение. По крайней мере для современного городского человека оказаться в лесу — это равно, что оказаться в опасности, а добраться до людей к цивилизации — значит от этой опасности спастись. Собственно, ничего удивительного в мыслях Ярослава и не было.

Осталось понять, как действовать. Подождать, пока незадачливый охотник, поймавший в свои сети хищную кошку, объявится сам, либо попробовать поискать поселение поблизости. Можно, например, обойти это место по кругу. Только есть ещё один момент — надо глядеть в оба. А то так можно и попасть в какую-нибудь волчью яму или на подобные силки. И потом висеть так, ожидая, когда его спасут.

Ярослав больше часа просидел на той самой ветке, вглядываясь в заросли. Солнце было ещё высоко, и вечереть не спешило.

Он здраво рассудил, что охотник должен обходить свои ловушки не реже, чем один раз в сутки. Вопрос только в том, когда он их установил — утром или вечером? Ведь если добыча попалась в силки и провисела больше суток, то мясо может испортиться, и тогда всякий смысл от охоты пропадает. А не испортится, так лесные хищники быстро отыщут безхозную добычу.

Однако долго он сидеть тоже не смог. Во-первых, всё его тело затекло. Висеть на дереве в одной позе не очень-то удобно. К тому же его одолевали тревожные мысли. Он, как ни старался, не мог выбросить из головы произошедшее с ним до этого. Он старательно пытался гнать от себя рассуждения о том, что же это всё такое было. Что это был за скелет и что за светящийся пепел, который впитался в него, и насколько это опасно. Да и опять же, как он из тёмного помещения, оказался посреди леса один-одинёшенек вдали от цивилизации, где даже связь не ловит. Ведь он гулял по лесам вокруг бабушкиной деревни, и связь была всегда. А здесь же какая-то глухомань.

О том, как это вообще возможно — телепортация или какая-то магия, или ещё что-то — он старался вообще не думать, чтобы не ломать себе голову. А то так и с ума сойти недолго. Быть может потом он найдёт этому логическое объяснение из серии, что он набрёл на какой-нибудь подпольный склад каких-нибудь наркоторговцев или торговцев оружием, попал под газовую ловушку с нервно-паралитическим газом, и его просто выселили где-то подальше… Ну, теория так себе, конечно, однако хоть что-то более или менее правдоподобное, нежели всякая там магия.

Как Ярослав не вглядывался в заросли, так и не смог найти даже намёка на какую-то тропу. Возможно, опытный охотник или егерь, что живёт в лесах и охотится на зверей, сразу бы нашёл тропинку или по каким-то косвенным признакам распознал места, где ходил человек. Какие-нибудь заломленные травинки или обтёртая кора дерева, но Ярослав такими навыками не обладал. И хотя представлял, что нужно искать, но толку от этого никакого не было.

В зарослях ничего не напоминало о том, что по этим зарослям не то что человек ходил, а даже о том, что только что там скрылась довольно массивная рысь.

Перед тем как решить покинуть свой насест, он поймал себя ещё на одной немаловажной мысли. Среди дачников и охотников довольно силён инстинкт собственничества. Чужой урожай брать нельзя, как и чужую добычу. И охотник, который по идее скоро должен появиться, обнаружив Ярослава рядом со своей испорченной ловушкой, вполне мог расценить его присутствие здесь как покушение на чужую добычу, да ещё и порчу имущества. Может хозяин и не распознает что здесь был пойман какой-то зверь, однако факт порчи ловушки был, а портить отношения с потенциальным спасителем Ярослав не хотел.

Как назло, в памяти всплыла история, рассказанная ещё дедом, о том, как в старину наказывали охотников до чужой добычи. Им продевали в рукава длинную жердь, а к этой жерди привязывали руки. Человек, которого в лесу так наказали, обречён. Освободиться сам он не сможет. Он станет лёгкой добычей для любого хищника — хоть для рыси, хоть для волка, но может быть и более жестокая смерть — комары заедят. Всё же привязанными руками не помашешь. Да и с двухметровой палкой среди деревьев не побегаешь. Ходить можно, но только боком. Да и долго ли?

— Не думаю, конечно, что меня ждёт подобная судьба, — рассуждал вполголоса Ярослав. — Мы всё же в цивилизованном мире живём. Но этакого хитрого охотника лучше не злить.

Решил-таки отойти от ловушки, да и от греха, подальше. Однако стал подыскивать место, где смог бы спрятаться, но при этом держать место размещения ловушки под присмотром, чтобы не пропустить хозяина, когда тот придёт.

«Не, если потребуется», — рассуждал Ярослав, бормоча под нос, — «то и деньгами компенсирую. В кармане пара тысяч есть. Вот тыщёнку ему подкину, думаю, самодельная верёвка всяко меньше стоит, а там любая копеечка будет приятна. Или вон свою верёвку отдам”, — похлопал он себя по поясу. — “Хотя, наверное, рысь стоит куда дороже. И мех ценный, и мясо. Но, во-первых, он же не знает, что к нему рысь попалась. Так ведь? А даже если попалась, может, просто сорвалась.