Нэнси ойкает. Она снова ставит Ангелино себе на ладонь. Вот так чудеса!

— Так какое предложение он составил? — требовательно спрашивает профессор.

— Он сказал: «Я знаю ничё»!

— Не ничё, а ничего! — поправляет профессор. — Но и это грамматически неверно! Можно «не знать ничего», а «знать ничего» нельзя. Это абсурд. И где в этом предложении союз, скажите на милость?

— В нём нет союза, сэр, — говорит Нэнси.

— А я о чём?! — Профессор раздражён. Он поворачивается к классу: — Кто нам поможет? Кто способен составить предложение, которое начинается с «Я ничего не знаю», а затем с помощью сложного союза присоединить к нему ещё одно предложение?

Руку поднимает Алиса Оби.

— Я ничего не знаю, — говорит она, — вследствие чего я должна это выяснить.

— Отлично! — говорит профессор. — Недаром ты ходишь на мои дополнительные занятия для Особо Одарённых.

На лице Алисы — милая улыбка. Нэнси не сводит глаз с Ангелино. Профессор с подозрением смотрит в пустоту. Чует бездну?

— Переходим к письму! — говорит он. — Настало время для письменного задания! Достаньте тетради и ручки и напишите пять сложных предложений со сложными союзами. Начинайте работать.

Класс послушно готовится выполнить задание. Профессор садится за учительский стол.

— Не забудьте начать с даты, — говорит он. — Следите за пунктуацией и, конечно, за почерком. Каждое предложение должно быть пронумеровано и…

Его голос вдруг стихает. А глаза в недоумении останавливаются на Ангелино. Ангелино ему машет! Профессор хмурится.

Нэнси даёт Ангелино карандаш и листок. Он берётся за карандаш двумя руками.

— Постарайся, малыш! — шепчет Нэнси.

Она помогает ему водить карандашом по бумаге. На бумаге появляются чёрточки и точки.

— Какой ты молодец! — говорит она.

Ангелино оглядывается: дети пишут в тетрадях. Он шевелит крыльями.

— Просто напиши то, что ты сказал, — шепчет Нэнси и отпускает карандаш. — Продолжай, Ангелино. Сам.

Похлопав крылышками, Ангелино начинает писать. Он и вправду пишет. Да-да, он пишет! Карандаш двигается по бумаге, и на ней проступают кривобокие буквы… слова!

— Потрясающе, Ангелино! — ахает Нэнси.

Сама она пишет так:

Ангелино широко улыбается. Он держит карандаш прямо — опирается на него, как на трость. Дети продолжают писать. Ангелино смотрит на профессора, профессор — на Ангелино. Странно… это существо… ангел… словно бы подрос. Минуты идут, скоро конец урока. Скоро обед! Ручки детей ползут по страницам, и на страницах появляются слова и предложения.

— Время! — объявляет профессор.

Дети сдают работы. Профессор улыбается Алисе Оби, бормочет: «Отлично». Работу Джека он забирает, даже не взглянув на мальчика. Вот он приближается к Нэнси с Ангелино. Берёт тетрадь девочки и… видит работу Ангелино. Сдвигает брови.

Подносит листок к глазам.

Издаёт протяжный стон.

— Грамматика на нуле! И что за позорный почерк! А где заглавная буква? Почему Я́ написано как слышится? Да и остальные слова. И где точки? Он вообще что-нибудь знает?

— Не знаю, сэр, — отвечает Нэнси.

— Что ты знаешь? — спрашивает он Ангелино.

Ангелино молчит.

— Откуда ты взялся? — продолжает допрос профессор. — Кто ты, в конце-то концов?

Ангелино размышляет. Потом он снова залезает по рукаву к самому уху Нэнси.

— Я не знаю, кто я, — говорит он тихонько.

— Ну? — требует профессор.

— Он сказал: «Я не знаю, кто я», — отвечает Нэнси.

— Я не знаю, кто я! — повторяет профессор. — Как можно не знать, кто ты? — Его глаза вспыхивают. — Но позволь! Ты вообще меня слышишь, юноша? Со слухом у тебя всё в порядке? Тогда слушай! И все остальные пусть послушают. Ты использовал фонетическое письмо. Написал слова так, как они слышатся, а вовсе не как они пишутся. Наш родной язык таит в себе много загадок, многие слова в нём звучат и пишутся по-разному. Некоторые педагоги на полном серьёзе предлагают обучать детей сначала фонетическому письму. Но мы видим, к каким ошибкам это приводит! Язык не терпит таких экспериментов. — Он оглядывает класс. — Можете привести примеры?

Джек поднимает руку.

— Колбаса, — говорит он.

— Колбаса?! Так! Теперь поясни классу, в чём отличие произношения от написания. Доведи свою мысль до логического завершения, мальчик.

Джек молчит.

Профессор Тухлятти тоже. Видимо, его бездна разверзлась где-то совсем близко. Он берёт портфель, направляется к двери. Джек вскакивает, перехватывает невидимый мяч, забивает его в невидимые ворота и кричит:

— Говорится-то «кАлбаса»! Догадайтесь, от какого слова!

Морковь, кетчуп и, понятное дело, заварной крем. Бетти восхитительно готовит школьные обеды и никогда не забывает о лакомствах для сладкоежек. Ангелино счастлив: то грызёт, то лижет. От мяса с подливой воротит нос. Он сидит за столом с Нэнси и её приятелями. Все его кормят — с кончиков пальцев или с ложечки — и просят поговорить, произнести своё имя, написать слово, потанцевать, полетать…

— Не торопитесь! — говорит Нэнси. — Он пока совсем маленький ангелок и никогда не ходил в школу.

— Точно! — соглашается Джек. — Он к нам ещё не привык.

Дети, притихнув, пялятся на ангела. Разложив по тарелкам еду, Бетти подсаживается за стол к Ангелино. Он радостно машет и, подскочив, взбирается ей на рукав.

— Малыш целый урок отсидел! — говорит Нэнси. — У профессора!

— Надо же! У профессора! — повторяет Бетти гордо. — Ну ты даёшь, Ангелино! Расскажем вечером Берту про твои подвиги!

— А ещё, Бетти, — продолжает Нэнси, — вы ни за что не догадаетесь… Он умеет говорить!

Глаза у Бетти становятся круглые, как блюдца. Она зажимает ладонью рот.

— И что он говорит? — шепчет она еле слышно.

— Ангелино, повтори для Бетти. Что ты сказал мне на уроке?

Ангелино хмурится. Пукает. Нэнси что-то нашёптывает ему на ухо.