наш автор был не чужд передовых идей своего времени, судя, например, по его презрительному отзыву об алхимии[88]. Рашид-ад-дин написал также комментарий к Корану «Мифтах ат-тафасир» и еще три труда по шафиитскому богословию, переведенные на арабский язык, известные под общим заглавием «Маджму‘а-и Рашидийя» («Собрание трудов Рашида»)[89].

Но настоящую славу Рашид-ад-дину принес предпринятый им грандиозный исторический труд «Джами‘ ат-таварих». Слава эта вполне заслужена. Не говоря уже о совершенно оригинальном плане этого труда и огромной ценности его как исторического источника, он является одним из лучших памятников всей персидской прозаической литературы средневековья. Он написан хорошим и в общем простым, но образным и выразительным, хотя и не везде ровным, персидским языком, чуждым той цветистости и вычурности, которые так характерны для современника нашего автора, Вассафа, и для большинства более поздних авторов персоязычных исторических трудов, у которых стремление к изысканному языку рифмованной прозы, перегруженному метафорами, гиперболами и другими фигурами, хронограммами, стихотворными загадками и различными словесными техническими трюками, отодвинуло на задний план изложение исторических событий и фактов. Содержание у этих авторов подчинено литературной форме, и живой конкретный рассказ заменен условными описаниями, в конце концов превратившимися в трафареты, в том же цветистом стиле. В «Джами‘ ат-таварих» поэтические образы и метафоры использованы очень умеренно, форма подчинена содержанию, изложение нигде не утрачивает конкретности и не превращается в условное трафаретное повествование о войнах, добродетелях царей и т.д. И хотя в «Джами‘ ат-таварих» часто воспроизведен рассказ первоисточников этого труда, все же в общем язык «Джами‘ ат-таварих» является одним из лучших образцов классического новоперсидского литературного языка.

Как было сказано, «Джами‘ ат-таварих» занимает совершенно исключительное положение среди средневековых персоязычных исторических источников. Рашид-ад-дин один из прежних средневековых мусульманских историков преодолел традиционную узость их мысли. Всеобщая история доисламскаго времени, «от Адама до Мухаммеда», мыслилась лишь как предистория ислама — история доисламских царей и доисламских пророков, предшественников Мухаммеда (Авраама, Моисея, Иисуса и других); после хиджры всеобщая история мыслилась лишь как история государств исламского мира, история немусульманских народов игнорировалась[90]. При этом и доисламская всеобщая история трактовалась исключительно в мусульманской традиции. В период халифата на арабский язык охотно переводили греческие, сирийские и другие сочинения по философии, логике, математике и естественным наукам, но ни тогда, ни позже не замечалось стремления переводить, а тем более изучать и использовать как источники исторические сочинения на этих языках. С этой-то косной традицией мусульманской историографии и порвал Рашид-ад-дин.

Руководящая идея, положенная в основу плана «Джами‘ ат-таварих» заключается в положении, что история исламских народов — арабов, персов и тюрков — лишь одна из рек, впадающих в море всемирной истории, что всеобщая история должна быть всемирной историей и включать историю всех известных тогда народов — от «франков» (т.е. западноевропейских народов) на крайнем западе до китайцев на крайнем востоке. Как новатор в историографии Рашид-ад-дин проявил себя и в том, что признал необходимым изучать историю немусульманских народов по их источникам и в их традиции. В соответствии с этим план построения «Джами‘ ат-таварих» состоит из двух основных частей, из которых первая заключает историю монголов и основанных ими государств (выделившихся из империи Чингиз-хана), а вторая — всемирную историю: всеобщую историю до ислама (в исламской традиции), историю халифата и последующих мусульманских государств до монгольского нашествия (Газневидов, Сельджукидов, хорезмшахов, Салгуридов, исмаилитов Аламута), историю немусульманских народов и государств (Китая, древних евреев, франков, римских пап, «римских», т.е. германских, императоров и Индии) согласно их исторической традиции. Сверх того, была задумана и III часть труда, которая должна была заключать географическое описание «семи климатов» мира. Она или не была написана, или погибла при разграблении библиотеки Рашид-ад-дина после его казни в 1318 г.

Такой план исторического свода, подобного которому никогда раньше не создавалось, мог появиться именно в период XIII — начала XIV в., — когда в связи с крестовыми походами, созданием огромной Монгольской империи, большим ростом средиземноморско-азиатской караванно-морской торговли (появление в городах Передней Азии, Закавказья и Ирана генуэзских и венецианских купцов и консулов, как и католических миссий), сношениями ильханов с крестоносцами и западными государствами, расширились связи Ирана, Азербайджана и Средней Азии с Китаем, Монголией, Индией, странами Средиземноморья, отчасти и с Русью[91]. Феодальная знать и чиновничество Ирана[92], Азербайджана, Армении[93] изучали языки монгольский и уйгурский; при дворе ильханов находились люди, знавшие помимо персидского, арабского и азербайджанского также языки китайский, тибетский, индийский (санскрит), кашмирский, древнееврейский, сирийский и франкский (старофранцузский), и представители этих народов; находились знатоки этих языков и в городах, в купеческой среде. Производились переводы арабских и персидских литературных произведений на уйгурский и монгольский языки[94]. Кроме того, следует учесть еще один фактор: тюркские династии, еще с XI в., поощряли появление исторических трудов, в которых учитывалась бы история тюркских племен на основании их традиции. Все эти условия сделали возможным появление труда, подобного «Джами‘ ат-таварих». Но даже и при этих условиях нужен был большой ученый, с исключительно широким кругозором, который решился бы не только выступить с таким новаторским планом в области историографии, но и осуществить его.

Естественно, что составление столь грандиозного и разностороннего труда было не под силу одному человеку, тем более что при составлении истории немусульманских стран и народов Рашид-ад-дин желал основываться на их собственных источниках, а их-то и не было в арабских и персидских переводах. Рашид-ад-дину необходимы были сотрудники — знатоки истории отдельных стран и народов. Таким образом, он вынужден был прийти к мысли о создании целого коллектива лиц, которые работали бы под его руководством. В числе их, по сообщению поэта Шемс-ад-дина Кашани[95], были, прежде всего, два секретаря Рашид-ад-дина; одним из них был известный историк Абдуллах Кашани, написавший и самостоятельный труд («История Ольджайту-хана»), другим был, вероятно, Ахмед Бухари, о сотрудничестве которого в составлении «Джами‘ ат-таварих» мы имеем сведения[96]. Оба эти лица, повидимому, и были составителями чернового текста, по крайней мере III раздела I части «Тарих-и Газани», т.е. истории государства хулагуидских ильханов. Но затем их труд, видимо, прошел редакцию Рашид-ад-дина, судя по тому, что, как признает и Блоше[97], текст ‘Абдуллаха Кашани в его «Истории Ольджайту хана» не походит на текст «Джами‘ ат-таварих».

Сам Рашид-ад-дин занялся непосредственно составлением I раздела I части, т.е. историей тюркских и монгольских племен до Чингиз-хана. До этого на Ближнем и Среднем Востоке не было общего труда по истории тюрков и монголов, и наш историк подошел к подготовке этого