Вот Кузька обрадовался! Вприпрыжку рядом со старым другом Нафаней бежит, радуется избавлению. По пути кусок сладкой ватрушки со стола Змея Горыныча подхватить успел — ничего, чудищу она сегодня не понадобится. Скачет радостный домовенок и напевает.

Только за дверь вышел, огляделся — а пурги, мороза, метелицы словно и не было. Солнышко ясное, чистое, словно снежком умытое, лучи свои теплые посылает, Кузьку жаром своим согревает. Снег еще, правда, не растаял, но зато его уже меньше стало.

— Весна идет! — удивился домовенок. А потом обратился к Нафане: — А как же ты меня нашел? Как к Змею Горынычу забрел?

— Как, как! — пробурчал Нафаня. — Белебеня к нам прибежал и сказал, что ты пропал. Домовые мне наказали выручить тебя из беды. Говорят, ты Кузьку лучше всех знаешь. Вместе Дрему победили, да Смерча-Неуча. Вот и спасай своего дружка от новой беды. Ну вот, Белебеня рассказал про деревню, где ты пропал. Это когда тебя дед Скалдыр в дом на мельницу утащил. Потом сорока-белобока всем расстрекотала, что домовенок Кузька попал к Змею Горынычу. А уж путь к Змею Горынычу лиса указала. Она твои следы хорошо запомнила.

— Так я же всего один день в норе был. Когда же ты успел добраться сюда?

— Вовсе не один день. У Змея Горыныча в норе время быстрее летит. То, что там один день, у нас один месяц.

Подивился Кузька, но подумал, что и правда, наверное, не зря же в лес весна идет. Солнышко уже припекает, снежок согревает. Скоро побегут ручейки быстрые, появятся травинки зеленые, набухнут почки и проснется лес. Встанут и лесовики, примутся следить за порядком. А лес, скинув тяжелую зимнюю снежную шубу, оживет, расцветет, преобразится, заиграет красками.

Скачет по подтаявшим сугробам маленький домовенок, радуется. Рядом дружок Нафаня семенит.

Долго ли, коротко ли шли, домовые и сами не знали. Только набрели они на опушку и увидели, что там лес заканчивается, поле впереди расстилается. А за полем стоит маленькая деревушка. Кузька сразу же ее узнал. Та самая деревушка, где Скалдыр жил.

Грустная деревушка. Маленькая. Домишки все стоят покосившиеся, неухоженные. Дворы-огороды травою заросли, сорняками. Не заботятся, видимо, домовые, не помогают. Вот и бедствует деревенька. Наложила Баба Яга заклятие, перессорила всех домовых, довела до беды, поэтому и пропадает деревушка без пригляда, без присмотра.

Посмотрел на это Кузька, закручинился. Упросил Нафаню задержаться в этой деревушке, с Литяней и со Скалдыром повидаться, да и с остальными домовятами познакомиться. Хоть и утащил Скалдыр домовенка в свой дом, да и держал там как в плену, а все-таки жалко Кузьке расставаться не попрощавшись. Вспоминает маленький домовенок все те сказки, которые успел от Скал дыра услышать. Не злой был старый домовой. Просто тоскливо уж очень ему одному, да и с делами не управиться. Говорит тут Кузька Нафане:

— Хороший он, старый дед Скалдыр. Я, как домой попаду, ему Афоньку или Адоньку пришлю. Они малые еще, несмышленые, дед Скалдыр их научит уму-разуму.

А они помогут старому, в хозяйстве подсобят, в доме порядок наведут. Только надо им сказать, чтобы на мельницу не совались, забавляться туда не бегали. Там и водяной обитает, и молотильник поживает.

Кузька подумал немного и сам себе добавил:

— Да, а к Баннику, что в бане у мельника живет пусть иногда заходят в гости. Помыться, чаек попить. Родственники мы все же. Хотя у банников свои повадки. Сегодня с правой ноги встал, вот и добрый. А встанет с левой — берегись, кипятком ошпарит!

Нафаня только хмыкал на слова Кузьки и прибавлял шаг. Маленький домовенок с трудом поспевал за Нафаней. Кузьке два шага приходилось делать всякий раз тогда, как его друг делал один шаг.

Очень скоро домовые оказались в знакомой деревушке. Кузька вначале поспешил к Литяне — первому их знакомому.

Литяня сидел грустный, только что слезы из глаз не катились. Заметив Кузьку с Нафаней, он повеселел:

— Нашелся, пропащий! А его все ищут! Где же ты был?

— Где я только не был! — гордо проговорил Кузька. — Но прежде чем сказ сказывать, гостя надобно напоить, накормить. Спать только укладывать не надо. Я у Змея Горыныча на всю жизнь выспался под его кроватью.

Прошли домовые в избу. Литяня и угощение заготовил — щей немножко да каши ложка. Съел Кузька один все угощение, ложку деревянную облизал и только тут заметил, что На-фане с Литяней ничего не осталось. Застыдился домовенок, но друзья уверили, что и им есть не хочется. А Кузьке после такого долгого пребывания у Змея Горыныча подкрепление требуется.

Погладил тогда довольный домовенок свой животик и принялся рассказывать Литяне о своих приключениях. Только ахал в ответ домовои, слушая о девочках-снежинках, да о походе в нору Змея Горыныча.

А как рассказал Кузька обо всем, поинтересовался:

— А что это ты, Литяня, такой невеселый? Может, подсобить в чем?

Вздохнул только Литяня:

— Завтра праздник. Люди должны весну встречать. Блины печь, солнышко приманивать да потчевать. А у нас опять ничего не будет. Раньше мы тоже гуляли, песни пели, танцевали. А с тех пор, как Баба Яга всех перессорила, да заклятье наложила, так все прекратилось. Сидим все по своим домам, ни общего веселья, ни радости. Да я ж тебе уже рассказывал.

Закручинился Кузька:

— Ох, что за беда такая! Нафанюшка, что же делать, как им помочь?

— Что-то не узнаю я тебя, Кузька, совсем. Какой-то ты неуверенный стал. Хнычешь все время, что делать не знаешь. Видно, захвалил тебя кто-то да и сглазил невзначай. Вспоминай скорей, да избавляйся от беды своей. А потом уж и другим помочь сможешь.

Вышел Кузька из дома, присел на пригретый солнышком пенек и задумался. И вправду, что это он от всех шарахается, всех пугается, да заплакать норовит? А уж про Змея Торыныча и говорить нечего! Как он под его кроватью трясся, вылезать боялся. Что за напасть такая на него нашла, да и когда?

И вспомнил тут Кузька, как они с Белебеней попали в эту деревушку. И как расхваливал его всем братишка, про подвиги рассказывал. А Кузька загордился, заважничал. Так вот, оказывается, откуда болезнь его пошла, в зайчишку-трусишку превратила!

Вскочил Кузька на пенек, три раза на одной ноге покрутился, сказал про себя заветные слова — заговор, которому его еще дед Папила научил. Крепко-накрепко зажмурился, а потом как закричит:

— А вот и я, прежний Кузька! И лес ему эхом ответил:

— Здравствуй, прежний Кузька!

Раз он прежний Кузька, значит, обязательно помочь должен этой деревеньке.

— А сундучок-то мой на что? — сам себя спросил Кузька. — В нем же такая сила спрятана!

И обрадованный домовенок побежал в избу.

Ухватил он сундучок, подумал немножко, да стал кликать взъерошенного воробья, копошащегося в сене за окном: