— Да понял я, понял, — буркнул я в ответ и снова почесал затылок. — Блин, вот я такой весь из себя крутой, обладаю оммёдо воды, огня, земли и воздуха, а меня до сих пор нахлобучивают, как нашкодившего щенка! Ну ничего, сэнсэюшка, вот выпадут у тебя зубы, я тебе суши жевать не буду!

— Эх, я так и думал, — проговорил сэнсэй и сделал шаг.

Этого движения хватило, чтобы меня сдуло из комнаты, как пушинку. Быстро приведя себя в порядок, я надел выглаженную рубашку, штаны с острейшими стрелками и пиджак со стоячим воротником. Надо бы ещё нацепить галстук, чтобы оттеняли зеркальные ботинки, но… Эту деталь я спецом не стал надевать, чтобы чуточку позлить своего дорогущего сердцу сэнсэя.

Когда же вышел в гостиную, то увидел умилительную картину — два старичка сидели за столом друг напротив друга и неторопливо беседовали. Стоящие между ними тяваны с чаем чуть курились, как будто воду недавно вскипятили. А ведь зеленый чай заваривается вовсе не кипятком, как черный. Тут особый навык нужен и сэнсэй в полной мере обладал этим самым навыком.

Уж на что я был равнодушен к чаям, а вот умел сэнсэй подобрать такие травки, чтобы и кровь взыграла поутру, или наоборот, чтобы успокоилась перед отходом ко сну. Он сам тщательно смешивал и подбирал компоненты, не доверяя этого щепетильного дела другим. Да что там говорить, даже когда я сам заваривал его настои, то у меня всё равно выходило не то, что у сэнсэя. Умел старик подобрать компоненты, умел…

— Господин Танагачи, рад видеть вас в наших хоромах, — проговорил я, вежливо кланяясь гостю.

— Господин Такаги, — вежливым кивком приветствовал меня старый оммёдзи. — Я тоже рад видеть вас здоровым и веселым.

Я церемонно поклонился сэнсэю и сказал:

— Господин Норобу, позволено ли будет мне приземлить пятую точку за вашим столом для переговоров?

— Хорошо ещё, что не на сам стол, — буркнул сэнсэй.

— Нет-нет, что вы, что вы, для этого действия на вашем столе слишком горячий чайник. Но если вам так хочется лицезреть…

— Да садись ты уже, болтун, — досадливо отмахнулся сэнсэй и посмотрел на оммёдзи. — И ради этого вы пришли, господин Танагачи?

— Да, я всегда скучал по вашим веселым перепалкам, — улыбнулся Танагачи. — Когда остался один, то только мысли о вас придавали мне сил и стремления жить.

Я не совсем понял, о чем говорит старый оммёдзи. Нет, я не такой дурак, каким меня пытаются порой выставить, но вот что именно говорит оммёдзи? Остался один? Силы и стремление?

— Судя по роже нашего дорогого хинина, он ещё не в курсе того, кто я, — всё с той же довольной улыбкой проговорил Танагачи.

— У меня времени не было, да и рассказывать раньше времени не стоило. Предоставляю эту возможность вам, господин Танагачи.

— Господин Такаги, позвольте мне кое-что вам продемонстрировать, — сказал с поклоном оммёдзи.

Уже на первой фразе оммёдзи до меня дошло что к чему. Да, у нас и в самом деле после возвращения из прошлого не было времени поговорить с сэнсэем. Слишком быстро начали раскручиваться события и слишком много требовало моего внимания…

Да, у меня возникали мысли о том, что если Норобу дожил до этих дней и стал во главе зарождения якудзы, то куда же подевался Киоси? Пару раз спрашивал об этом сэнсэя, но тот лишь отмалчивался и говорил, что я буду очень удивлен и обрадован в скором времени. Что я узнаю всё сам, стоит лишь подождать немного. И вот…

Тем временем оммёдзи развернулся ко мне и начал преображаться. Это действо я уже видел раньше, когда Киоси переходил в свой природный вид тануки. Но теперь, вместо молодого щенка енотовидной собаки передо мной оказался седой пес. На теле не было ни одного черного волоска, вся шерсть была белее снега.

— Киоси… — не смог я удержаться от выдоха.

— Босс, наконец-то я смогу обнять тебя, — распахнул объятия седой оборотень.

— Киоси, пес ты этакий, — покачал я головой и обнял старого друга, потрепал за ухом.

Правда, потом вспомнил, что обнимаю не молодого щенка, а уважаемого главного оммёдзи страны, и отстранился. Сделал полный уважения поклон обоим старикам и проговорил:

— Преклоняюсь перед вашим терпением и вашей выдержкой. Если вы всё знали наперёд и ничего не сказали, то это дорогого стоит.

— Чего мы знали? Чего мы терпели? — спросил сэнсэй. — Это только оммёдзи Танагачи всё знал, а ты ему, старому и уважаемому человеку, под дверь кучу навалил…

В это время оммёдзи снова принял прежний человеческий вид. Он с улыбкой смотрел на меня, а я сквозь морщины и набрякшую кожу век видел родные черты того самого сорванца, который решил остаться в прошлом.

— Сэнсэй! — воскликнул я чувствуя, как краска заливает щеки. — Не надо об этом вспоминать. Мне крайне стыдно и неприятно!

— Веришь ему? — спросил Норобу у Танагачи.

— Да вот ни капельки. Пусть и рожа красная, а всё равно глаза хитрющие, — хмыкнул Танагачи. — Раскаянием тут и не пахнет.

Мы все трое расхохотались. Я подался вперёд, чтобы по привычке потрепать Киоси по макушке, но осекся. Вовремя вспомнил, что передо мной пожилой и многоуважаемый человек. Танагачи усмехнулся и склонил седую голову:

— Давай, босс! Потрепи слегонца! Я же об этом мечтал четыре столетия!

Я протянул руку и взъерошил седые волосы. Совсем как в прошлом… Совсем как в прошлом месяце у молодого пацана по имени Киоси Аяда…

— Ух, а ощущения всё те же, — проговорил оммёдзи с улыбкой. — И ведь ни на грамм не поменялись. Босс, от души.

— От души, Киоси, — кивнул я в ответ, а потом посмотрел на сэнсэя. — А я-то всё раньше голову ломал — почему ты так долго терпишь дерзкого тануки. Ведь за меньшие косяки людей калечил, а его терпел и только изредка наказывал.

— Ага, когда догонял, — хохотнул Танагачи.

— Да почти всегда и догонял, — хмыкнул Норобу.

— Да? А когда я на одном из камней в твоём саду колечко отложил? — поднял бровь Танагачи. — Тогда не догнал!

— Ну, тогда не догнал, — кивнул Норобу. — Может быть это и было единственным разом. Но в своё оправдание могу сказать, что над моим