Оливер начал с нею спорить: сживотным что-то не так, где они возьмут тысячу долларов, что они станут делать со скаковой лошадью? Элизабет: она видела Уверенного двумя днями раньше, они растрясут копилку Оливера, купят еще одну лошадь, чтоб Уверенному не было одиноко.

–Но в одном ты все-таки прав. Подозрительно это и впрямь. Давай спросим твоего отца.

Мистер Прюэлл был членом Ассоциации, которая в то время управляла бегами. Еще с тех пор, как Оливер был подростком, он был для сына загадкой, и тот надеялся, что таким отец и останется как можно дольше. У Оливера имелся план, который он держал в тайне даже от самого себя: он станет до того триумфально преуспевающим, что драконья натура мистера Прюэлла окажется обезврежена, не успеет он привести ее в действие. Лето подкрепило уверенность Оливера. Элизабет установила его подлинность. Теперь же Элизабет грозила перемешать всю его жизнь, чьи части прежде оставались удобно раздельными.

Он умолял ее не советоваться с его отцом. Элизабет знала, что причин для беспокойства у него нет, о чем ему и сообщила. Он отказался ее сопровождать. Такое детское упрямство ее оскорбило.

Элизабет увидела – быть может, чересчур легко,– что мистеру Прюэллу она понравилась, а сына своего он любит. Она ему позвонила, он ее пригласил на коктейль в полдень и выслушал то, с чем она пожаловала.

–На самом деле, видите ли, продать его нельзя – это просто скачки, чтобы он не терял форму. Но я все равно проверю.– Он позвонил владельцу, затем передал ей:– Угу. У них джентльменское соглашение. Вы же понимаете – мы все здесь друг друга знаем, и в таких случаях руки прочь. Вам придется поискать себе другую лошадь.

–Крах очередной мечты! Мистер Прюэлл, сегодня утром в кафетерии на ипподроме я слышала, как кто-то говорит об Уверенном,– так я и узнала, что он бежит. Не думаю, что он в курсе дела о вашей договоренности.

Мистер Прюэлл сделал еще несколько звонков, последний – владельцу Уверенного с советом вычеркнуть его.

–Умница. Есть один тип, не местный – из Джерси, я слышал…

–Я тоже.

–Не из Джерси-Сити же? Мне должны были сообщить. Вы заслуживаете медали Джулиетт Лоу[12],– с приязнью добавил мистер Прюэлл.– Так, теперь вы остаетесь на обед, а я потом везу вас на бега – владелец желает поблагодарить вас лично. Где мой мальчонка?

Оливер отправился в бары.

«Как Элизабет?»– спрашивали его. Никто в городке его без нее давно не видел. Обедом он пренебрег. На ипподром прибыл еще до двух и встал с арендованным биноклем на внутреннем поле. Вскоре заметил ее в клубе с его отцом и еще какими-то мужчинами. Один, долговязый и молодой, так и лип к Элизабет, пялился на нее, заговаривал с нею при всяком удобном случае. Оливера Элизабет не замечала. Уверенный в забеге не участвовал. Оливер отправился к миссис Куилти: никаких записок не передавали.

В тот вечер Оливер поехал в «Озерный дом Райли», где играл хороший оркестр. Остановился возле бара. Вошла компания молодежи, некоторых он знал. Уселся за их стол рядом с долговязым, которого видел на бегах. Оливер разговорился с ним. Звали его Уолтер Трейл. Как ему здесь нравится? Он сюда приехал работать. Работать – в его-то возрасте? Да, он уже сам зарабатывает себе на жизнь – красит животных. Оливер сказал, что животные ему нравятся некрашеными. Уолтер рассмеялся и пояснил, что он художник-анималист – пишет портреты любимых животных. Только что изобразил Уверенного. С пятнадцати лет он так заработал уже тысячи долларов. В колледж все равно пойдет, со следующего месяца начиная – ой, уже со следующей недели.

–Если все не брошу.

При этом у Оливера возникло восхитительное предчувствие. Он завлекательно подался к собеседнику. Уолтер поверил ему:

–Бывают такие мгновения, знаете, когда двери распахиваются – нет, вы видите, что никаких дверей и нет вовсе.

–Мать честная, Уолтер. Рассказывайте еще.

–Однажды я влюбился в циркового слона.

–Уолтер, вы же не рассчитываете, что я в это поверю.

–Знаете, как дети малые влюбляются, правда? Мне было восемь. Я хотел его картинку, поэтому моя мать нащелкала несколько снимков. Он на них вышел как тюк тумана.

–М-мм.

–Однажды ночью мне мой слон приснился. Как будто он на экране – только не выглядел тюком тумана, он там весь был как есть. Поэтому наутро я его нарисовал таким, как он смотрелся у меня во сне. У меня появился любовный подарочек на память, и так за одну ночь я научился рисовать животных. Говорят, у меня талант от природы, но от природы у меня одно: ясходил с ума по тому слону.

–Знаете, я б не стал рассказывать эту историю направо и налево.

–Просто я люблю животных – я всяких животных любил с тех пор. А забавно то, что я совершенно не способен рисовать людей.

–Почему? Людей вы разве не любите?

–Никогда не было у меня такого чувства, что не люблю. И все равно, вы себе не представляете – получать столько внимания и денег, проводить все время с этими богатыми стариками и их женами… Поневоле себя спросишь, не чудик ли я какой-то? И вот сегодня я встретил эту личность.

–В смысле – женщину?

–Дело даже не в том, что она красива, а в том, как она двигается. Пальцы и колени у нее двигаются так же, как лицо, а может, наоборот. Вы меня понимаете?

–Ух, еще как!

–Я глаз оторвать от нее не мог. Она видела, что я схожу с ума, глядя на нее…– Уолтер смолк. Оливер спросил, что было потом.– Она была очень любезна. Завтра придет мне позировать. В голове не умещается.

У Оливера уместилось. Он начал было говорить:

–Что ж, мне ужасно нужно посрать,– когда оркестр бабахнул «Топая в „Савое“»[13]. Они попрощались жестами в грохоте.

Оливер вернулся к миссис Куилти. Никаких сообщений. Посидел у них в комнате. Звонить тоже не стал; но это же его отставили в сторону. Произошли события, в которых его присутствия не хватились. Элизабет и его отец, Элизабет и Уолтер (ее дела, разумеется)– Элизабет проявила себя как та, кого он в ней и не подозревал: натуральная сучка.

Несправедливо? А к нему она справедливо отнеслась? Недели с нею вымотали его. Она так много требовала. Все время хотела, чтобы он изменился. Как будто коня покупала. Совсем обезумела, если считала, что он способен писа́ть.

Она подарила ему чудесные каникулы. А теперь каникулярное время заканчивалось. На следующей неделе уже День труда, когда он обязан вернуться в город и найти работу. Но почему же всех не опередить и не сделать этого сейчас?