– Что с него взять? Вырос в трущобах, а мать предлагала себя кому угодно за…

Дарио сжал кулаки, угрожающе сдвинул брови, чувственные губы сложились в тонкую твердую линию. Его длинное тело едва заметно подалось в сторону Маркуса, но этого было достаточно, чтобы тот понял, что ему грозит, и замолк.

У Элис обмякли ноги. Господи, что происходит? Неужели в это вылился ее первоначальный блестящий план отделаться от Маркуса, дать ему понять, что она встречается с другим мужчиной – может, даже спит с ним, – лишь бы он оставил ее в покое? И чего она добилась? Маркус стоит на пороге и застал ее и Дарио вместе в недвусмысленных позах. Ситуация намного более компрометирующая, чем она планировала. Все пошло не так, как она задумывала. С одной стороны, разъяренный Маркус… А Дарио… Она бросила взгляд налево – у Дарио был вид свирепого зверя, прогоняющего врага со своей территории. Казалось, что от злости волосы у него встали дыбом. Лучше бы она этого не видела. Она чувствовала себя раненой добычей, за которую вот-вот начнется борьба между двумя прожорливыми львами.

Оставив попытки застегнуть платье, Элис плотно обхватила себя за талию, чтобы синий шелк не соскользнул на ковер у ее ног.

– Плевать на мою репутацию, – подчеркнуто растягивая слова, произнес Дарио, – но, mi caro fratello[2], кажется, Элис это не волнует.

Мой… кто? Элис не могла поверить тому, что услышала. Наверное, из-за стресса она не разобрала итальянского. Он не мог сказать, что…

Но что бы это ни было, но желаемого эффекта Дарио добился, потому что Маркус побелел от злобы, по его лицу было видно, что он сейчас кинется в бой.

– Маркус… – пролепетала она, испугавшись, что эта патовая ситуация закончится мордобитием. Между ними происходит что-то ужасное и непонятное, но если она может предотвратить драку… – Послушай, мне очень жаль, но ты ведь знаешь, что я никогда не говорила…

Он ее не слушал, он смотрел только на Дарио.

– Я бы мог тебя убить… – еле слышно произнес Маркус.

У Элис по позвоночнику пробежали мурашки. В страхе она шагнула вперед, забыв о том, чтобы держать платье. Только бы остановить Маркуса…

– Маркус, я пыталась объяснить тебе, что не вижу нашего общего будущего, поэтому я подумала…

– Подумала проучить меня?

– Нет… я…

– Ты решила утереть мне нос? – прохрипел он, повернувшись к ней. Он оглядел ее с головы до ног и словно облил едкой кислотой.

Только сейчас, когда его полный ненависти взгляд остановился на ней, Элис сообразила, что влажные пятна проступили у нее на груди сквозь лифчик. Это отметины жадных губ Дарио. У нее сжалось горло.

– Нет… – Она неуверенно посмотрела на Дарио, но его тяжелый взгляд сказал ей, что у него на уме что-то еще, что он ей не верит.

Из глубины сознания всплыл тот момент, когда в окне машины она увидела Маркуса и, не удержавшись, улыбнулась, а Дарио это заметил. Неужели он подумал, что она специально все подстроила?

– Ты не могла бы лучше преуспеть, сука, – продолжал Маркус. – Но знай, есть одно обстоятельство, которое гарантирует, что я не желаю иметь с тобой ничего общего. Это видеть то, как ты опустилась до того, что спишь с моим ублюдком братом.

«Брат… ублюдок».

Теперь она не ослышалась, хотя поверить этому трудно. Mi caro fratello… Сказанное по-итальянски она могла не разобрать, но то, что сказано по-английски, прозвучало более чем ясно.

Но это просто невозможно. Маркус был солидным бесстрастным англичанином с бледным цветом лица и типичными глазами англосакса. А у Дарио оливковая кожа и гладкие черные волосы. Только голубые глаза, казалось, их связывали. Брат ублюдок…

– Точнее сказать, единокровный брат, – произнес Дарио, хотя это уточнение застряло у него в горле. – Но уж точно незаконнорожденный.

Он понял, что она этого не знала… или знала не все, если только смятение на ее лице было искренним. Каким-то образом ей удалось пропустить скандальные публикации в желтой прессе много лет назад, когда он объявился в доме Кавано, чтобы донести до них последнюю волю матери и заявить свои права на то, чтобы семья его признала. Но не верится, чтобы она ничего не знала. Ее отец работал у Маркуса и его отца и был, несомненно, в курсе всех дел младшего Кавано. Даже изысканная леди Элис Грегори должна хоть что-то об этом знать.

– Я…

В ее взгляде, который она перевела с его лица на лицо Маркуса, кроме смущения, ничего не было. Значит, она выбрала его не потому, что знала, кто он. Ей подошел бы любой.

Интересно, а она пошла бы до конца, если бы их так грубо не прервали? Или она рассчитала все с точностью до секунды, чтобы их застали вместе как раз в этот момент?

– Он – последний мужчина, до чьих объедков я бы хотел дотронуться! – рыкнул в бешенстве Маркус.

О, это достигло цели. Он задел ее за живое, и тут Дарио не мог не восхититься тем, как она вскинула голову и как гневно сверкнули ее глаза. Она выглядела той женщиной, какой по рождению была – наследницей многих поколений аристократов, в чьих жилах течет голубая кровь, женщиной, которую Хенри Кавано мечтал иметь матерью своих внуков.

– Я ничья! Я никому не принадлежу! И раз ты не понимал, что значит слово «нет», то я была вынуждена…

Она произнесла это сгоряча, от негодования, но пыл прошел, и она перевела настороженный, неуверенный взгляд на Дарио, поняв, что только что поставила себя в еще более компрометирующее положение. Своим взглядом она не просила, нет… она призывала его на помощь. Она ждала, что он ей поможет, подтвердит ее слова. Но она ошиблась – помощи от него она не получит.

Слово «вынуждена» вонзилось в него подобно острой колючке.

– Мне не нужно было… – Элис попыталась оправдаться, но это не смягчило Дарио. Он просто выжидал.

– Ты об этом пожалеешь, – угрожающе прошипел Маркус.

– Уже жалею.

А это уже ближе к правде. Это уже похоже на признание вины. Очевидно, что леди Элис Грегори сожалеет о своем легкомысленном и неосторожном поведении. Особенно когда она узнала, что бросилась в объятия итальянского ублюдка, как его обозвал Маркус.

Ясно, что его братец так и думал, поскольку в бледно-голубых глазах Маркуса промелькнуло торжество.

– И что же? Ничего не произошло? Тогда пойдем со мной и забудем об этой глупости.

А Дарио подумал: «Неправильный шаг, братец». Даже при столь кратком знакомстве с Элис он успел понять, что она не согласится на повелительное «Пойдем со мной». Самое неправильное, что Маркус мог сделать, – это позвать ее словно послушную собачку.

Элис Грегори не такая. Это Дарио понял, глядя, как сжались у нее губы и каким жестом она откинула назад светло-золотистые волосы.