— Что ты… Что ты вытворяешь? — Воскликнула она, краснея.

— У меня к тебе тот же вопрос, — он угрожающе навис над ней, покрасневший, от гнева и совершенно очевидно выведенный из себя.

— Я все сказала уже. Свадьбы не будет потому что…

— Потому что ты, как обычно, струсила в самый последний момент, — закончил он за нее фразу. — Потому что ты безответственная и тебе наплевать на меня.

Ей показалось или в его голосе прозвучала обида? Ева исподлобья подозрительно смотрела в его чистые голубые глаза.

— Я так поступаю, потому что кто-то должен остановить это безумие. Эту ложь. Этот обман. Жаль, что я так поздно опомнилась.

— Опомнилась? Да ты испугалась! Испугалась, как в тот день, когда я пришел к тебе, чтобы попрощаться перед отъездом в Лондон.

— Это нет так, — возразила Ева и голова ее закружилась. Стало трудно дышать. Она попыталась вырваться, но Марк еще теснее прижал ее к себе.

— Ты хотела поцеловать меня тогда, помнишь?

— Нет, не помню!

— А я помню, как ты смотрела на меня. Я обнял тебя и прижал к себе, точно так же, как сейчас, а ты не возражала. Прильнула ко мне всем телом, а положил тебе руки попку и поцеловал за ушком…

— Замолчи, — истерично выкрикну Ева. — Отпусти меня, сейчас же!

— Ты ведь тогда хотела сказать, что любишь меня?

— Нет, не хотела! Я ненавидела тебя, а сейчас ненавижу еще больше.

Марк отпустил ее. Его ноздри раздувались как у испанского быка, разъярённого уколами пикадоров. Он с презрением посмотрел на нее и со злорадством произнес:

— Как видно, лгать тебе отлично удаётся. Прошу объяснить, что же тогда тебя смущает в нашем браке?

— Разве ты не понимаешь, что таким образом предашь женщину, которая тебя любит.

— Это не твое дело! Разница между нами в том, что я не могу подвести своего отца и нарушить данное мной слово. А ты можешь совершенно легко отказаться от клятв, просто потому что тебе вдруг стало стыдно признать очевидный факт и подвести самого близкого для тебя человека.

Ева с потерянным видом стояла и слушала его, обхватив себя руками.

Ей нечего было ему возразить. Конечно, она бы могла назвать ему сотни причин, почему она не хочет жить с ним под одной крышей, но не одна из них, она была уверенна, не удовлетворит его. Его доводы были логичны. Если отбросить в сторону вопрос их личных и сложных взаимоотношений, конфликт сам исчерпает себя.

Марк прав, она не подумала о папе. Он, наверное, очень расстроился. Она действительно, его подвела.

Ева опусти голову и прошептала:

— Ты прав, давай поженимся.

— Я не расслышал, ты что-то сказала? — язвительно спросил он.

Ева вскинула на него глаза, полные раскаянья.

— Я сказала: давай поженимся.

— Конечно, мы поженимся, милая. Но только после того, как ты извинишься.

— За что?

— За то, что хотела бросить меня. Снова! Заметь. Я хочу, чтобы ты пообещала, что больше никогда не сделаешь этого.

Ева изумленно округлила глаза.

— В том смысле, что на развод, я первый подам, — как-то неубедительно сказал Марк и даже отвел в сторону глаза.

После небольшой паузы Ева сказала то, что он хотел услышать.

Он начал успокаиваться и даже с облегчением выдохнул.

— Через два часа мы должны быть в парке, а ты в пижаме, — Марк окинул ее с головы до ног странным взглядом и нервно провел рукой по своим волосам. — Иди, одевай свое платье, и поедим уже. Мне еще нужно самому заехать домой и переодеться.

— А у нее нет платья, — раздался за тонкой дверью громкий голос тети Люды. — Платья не-ет.

Марк злобно уставился на свадебное платье Евы: словно разодранное острыми когтями, сгнившее от сырости тряпье, вываленное грязи.

— Значит так, да? — язвительно спросил он, даже не надеясь, что его невеста станет оправдываться.

Ева просто отвернулась и заявила:

— Это платье мертвой невесты.

Марк непонимающе скривился. Он боялся спросить где, она его взяла. Ему стало тошно от одного названия.

— Ты что же, собиралась в этом платье на свадьбу явиться? — с отвращением спросил Марк.

— Это маскарадное платье. Есть такой мультфильм. Ну, там еще герой произносит брачную клятву, и ничего не подозревая, надевает обручальное кольцо на сучек одного из деревьев. Он даже не подозревает, что тот самый сук — это палец юной Эмили, девушки убитой в преддверье своей свадьбы. Он произносит брачную клятву, попадает в мир мертвых и становится мужем этой самой покойницы. Герой в растерянности ведь, в реальном мире его ждет настоящая невеста, — как можно доходчивее постаралась объяснить Ева.

Лицо Марка побледнело. От ее слов его передернуло.

— Намекаешь, что мне лучше не жениться на тебе? — недоверчиво спросил Марк. — Очень находчиво, ничего не скажешь.

Ева только недовольно причмокнула губами.

— Если бы и явилась на эту свадьбу, то только мертвецки пьяной и именно в этом платье.

— Может, мне кто-то объяснит, что вообще происходит? — возмущенно спросила тетя Люда. Она держала в руках почти пустой бокал вина, но учитывая все, что ей пришлось увидеть и услышать сегодня, планировала налить себе еще. Тут без бутылки не разберешься!

Марк взял Еву за руку и заторопился к выходу.

— Куда и зачем ты меня тянешь? — раздраженно спросила Ева.

— Куплю тебе нормальное платье, — сердито проворчал он.

— Но я же в пижаме!

— А мне плевать на это.

Ева промолчала, она чувствовала ярость Марка, гораздо большую, чем ее собственная. Едва поспевая за ним, Ева попыталась избавиться от тисков, сжимающих ее руку. Его длинные ноги несли его точно на крыльях. Она опиралась, а он без особого труда тянул ее за собой. А когда ему надоели ее брыкания, он остановился, схватил ее, погрузил себе на плечо как мешок картошки и понес вниз по ступенькам.

Салон свадебной одежды открылся пять минут назад. Консультант, неспешно потягивала свой кофе, и со слегка отрешенным видом рассматривала новую коллекцию свадебных платьев. Ни что не предвещало проблем. День казался тихим и как всегда скучным.

Но она тут же взбодрилась и сразу вскочила на ноги, как солдат, готовый к бою, когда заметила влетевшего в салон высокого красивого мужчину с девушкой на руках.

Он поставил спутницу на ноги и направился к онемевшей от неожиданности продавщице.

— Доброе утро. Мы хотим купить у вас свадебное платье для невесты и костюм для меня, — сказал Марк.