Д и н а. Да.

Р ё р л у н д. Спасибо, спасибо, ведь и мне со своей стороны… Ах, Дина, вы так мне нравитесь… Тише, кто-то идет! Дина, ради меня, ступайте на террасу.

Пересаживается за кофейный стол. В ту же минуту из ближайшей левой комнаты выходят Р у м м е л ь, С а н с т а д и В и г е л а н н, последним появляется Б е р н и к со стопкой бумаг в руках.

Б е р н и к. Значит, – решено!

В и г е л а н н. Да будет так. Во славу Божью.

Р у м м е л ь. Решено, Берник! Слово норвежца крепко и твердо, как Доврские горы.

Б е р н и к. И никто не предаст, не отступится, какое бы мы ни встретили сопротивление?

Р у м м е л ь. Один за всех, и все за одного, Берник! Мы с тобой до конца!

Т ё н н е с е н (входит в дверь с террасы). До конца? Прошу прощения, господа, это железной дороге конец?

Б е р н и к. Напротив – начало…

Р у м м е л ь. Она мчит вперед на всех парах, господин Тённесен.

Т ё н н е с е н (подходит ближе). Да?

Р ё р л у н д. Это как понять?

Г о с п о ж а Б е р н и к (в дверях на террасу). Берник, дорогой, что происходит?

Б е р н и к. Дорогая, вот тебя как это может интересовать? (Троим мужчинам.) Так, теперь надо разобраться с подписными листами, чем быстрее, тем лучше. Естественно, первыми поставим свои подписи мы четверо. Положение, которое мы сегодня занимаем в обществе, обязывает нас выложиться полностью.

С а н с т а д. Разумеется, господин консул.

Р у м м е л ь. Все получится, Берник, вот те крест.

Б е р н и к. Я нисколько не сомневаюсь в исходе. Но каждый из нас должен привлечь свой круг знакомых. Когда мы покажем, что все сословия живо поддерживают проект, город, естественно, вынужден будет вложить свою часть.

Г о с п о ж а Б е р н и к. Карстен, ты должен наконец выйти к нам и рассказать…

Б е р н и к. Дорогая Бетти, это дело никак не предполагает участия в нем дам.

Т ё н н е с е н. Ты все-таки действительно хочешь заняться железной дорогой?

Б е р н и к. Конечно.

Р ё р л у н д. Но ведь в прошлом году, господин консул?..

Б е р н и к. В прошлом году дело выглядело совершенно иначе. Тогда речь шла о приморской ветке…

В и г е л а н н. Что было бы совершенно излишним, господин учитель, у нас там ходят свои пароходы.

С а н с т а д. Мы бы вбухали туда уйму денег…

Р у м м е л ь. А кровные интересы города пострадали бы.

Б е р н и к. Главная причина была в том, что обществу в целом приморская дорога не принесла бы пользы, поэтому я выступил против. И теперь принято решение о прокладке дороги через внутренние районы.

Т ё н н е с е н. Но она же не зайдет в окрестные города.

Б е р н и к. Зато зайдет к нам, мой милый Хилмар, потому что сюда придет одноколейная боковая ветка.

Т ё н н е с е н. Уу, новая выдумка.

Р у м м е л ь. Разве это выдумка не блистательная, а? Скажите?

Р ё р л у н д. Хм…

В и г е л а н н. Причем нельзя отрицать, что Провидение создало здесь ландшафт словно специально для местной железнодорожной ветки.

Р ё р л у н д. Вы серьезно, господин Вигеланн?

Б е р н и к. Да, признаться, я тоже вижу Промысел Божий в том, что весной, разъезжая по делам, волей случая завернул в долину, где прежде никогда не бывал. И меня молнией поразила мысль – вот здесь могла бы пройти железнодорожная ветка к нам. Я отправил инженера изучить местность, и вот передо мной отчет и предварительная смета – никаких препятствий такому плану.

Г о с п о ж а Б е р н и к (по-прежнему стоя в дверях, теперь вместе с остальными дамами). Карстен, дорогой, и ты скрывал это от нас?!

Б е р н и к. Милая моя Бетти, все равно вы не сумели бы понять, что здесь к чему. Впрочем, до сегодняшнего дня я не говорил об этом ни одной живой душе. Но теперь настал решающий момент, пришла пора действовать открыто и напористо. И даже если мне придется отдать этому делу всю жизнь, я доведу его до ума.

Р у м м е л ь. Мы с тобой, Берник. Будь уверен!

Р ё р л у н д. Господа, вы и вправду возлагаете на это предприятие такие надежды?

Б е р н и к. Да, очень большие. Дорога потянет наше общество вверх как подъемный кран. Подумайте хотя бы об огромных лесных угодьях, они станут доступны, о залежах руды, можно начинать разработку, о реке, там же водопад на водопаде, – представляете, сколько заводов можно построить?

Р ё р л у н д. И вы не боитесь, что тесное общение с безнравственным внешним миром?..

Б е р н и к. Нет, не тревожьтесь, господин учитель. Сегодня наше маленькое трудолюбивое общество, слава Богу, покойно стоит на тверди строгой, крепкой нравственности. Мы сообща привели ее, дерзну сказать, в божеский вид и будем и дальше содержать в чистоте, каждый на своем месте. Вы, господин учитель, продолжите свою благословенную деятельность в школе и в домах. Мы, люди дела, укрепим опоры общества, поднимая достаток возможно большего числа горожан, а наши женщины – подойдите поближе, сударыни, эти слова вам стоит послушать – наши женщины, говорю я, наши жены и дочери… вам я желаю не встречать преград в вашем милосердном служении, продолжать его, но в первую очередь быть помощью и отрадой вашим близким, как служат мне опорой и отрадой мои Бетти, и Марта, и Улаф. (Оглядывается по сторонам.) А где Улаф, кстати?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Сейчас каникулы, его дома не удержишь.

Б е р н и к. Наверняка опять торчит на берегу. Вот увидишь, он не уймется, пока дело не кончится бедой.

Т ё н н е с е н. Ба! Уж нельзя и поиграть с силами природы…

Г о с п о ж а Р у м м е л ь. Как прекрасно, господин Берник, что вы так привязаны к своей семье.

Б е р н и к. Что ж, семья – ядро общества. Хороший дом, верные и порядочные друзья, небольшой сплоченный круг и ни тени мятежных элементов…

Справа входит п о в е р е н н ы й К р а п с письмами и газетами.

К р а п. Зарубежная почта, господин консул, и телеграмма из Нью-Йорка.

Б е р н и к (забирая почту). О, от владельцев «Индиан гёрл».

Р у м м е л ь. Пришла почта? Тогда я тоже должен откланяться.

В и г е л а н н. И я.

С а н с т а д. Прощайте, господин консул.

Б е р н и к. Прощайте, господа. И не забудьте – встречаемся вечером в пять.

Т р о е м у ж ч и н. Да, да, само собой.

Уходят направо.

Б е р н и к (читая телеграмму). Ого! Чисто американская манера! Совершенно возмутительно!