Г о с п о ж а Б е р н и к. Мы, ты сказала?

Б е р н и к (подходит на шаг ближе). Кто мы?

Л о н а. Я и мальчик, разумеется.

Д а м ы (вскрикивают). Мальчик!

Т ё н н е с е н. Чтооо?

Р ё р л у н д. Ну, я вам доложу…

Г о с п о ж а Б е р н и к. Что ты имеешь в виду, Лона?

Л о н а. Джона, конечно же. Насколько я знаю, других детей у меня нет. То есть Юхана, как вы его называли.

Г о с п о ж а Б е р н и к. Юхан!

Г о с п о ж а Р у м м е л ь (тихо, госпоже Люнге). Пропащий брат!

Б е р н и к (мнется). Юхан тоже здесь?

Л о н а. Само собой. Я без него не езжу. Но что-то у вас скорбный вид. Вы сидите в темноте, шьете что-то белое… Никто из родни не умер?

Р ё р л у н д. Сударыня, здесь комитет призрения нравственно испорченных душ.

Л о н а (полушепотом). Что вы говорите?! Все эти красивые модные дамы, они?..

Г о с п о ж а Р у м м е л ь. Ну, я вам скажу!..

Л о н а. Ой, поняла, поняла. Черт, это же госпожа Руммель. А там госпожа Холт, ого! Что-то мы все не стали моложе с последней встречи. Знаете что, люди добрые, пусть ваши нравственно испорченные греховодники подождут денек, хуже не станут. Такое радостное событие, как сегодня…

Р ё р л у н д. Возвращение домой не всегда радость.

Л о н а. Неужто? Так-то вы читаете вашу Библию, господин пастор?

Р ё р л у н д. Я не пастор.

Л о н а. Так наверняка станете им. Фу! Ваше нравственное шитье часом не испорчено? Вонь, как от савана. А я в прериях привыкла к чистому воздуху, так и знайте.

Б е р н и к (утирает лоб). Да, тут правда душно и тошно.

Л о н а. Погоди, погоди, ну-ка сейчас мы выберемся из этой гробницы… (Раздвигает занавески.) К его приходу здесь должен быть яркий свет! Увидите мальчика отмывшимся, во всем блеске…

Т ё н н е с е н. Уф?

Л о н а (открывает дверь и окна). В смысле: увидите, как только ему удастся отмыться. Он надеялся ополоснуться в гостинице, а то на пароходе изгваздался, как поросенок.

Т ё н н е с е н. Уф!

Л о н а. Уф? Это ведь не?.. (Показывая на Хилмара, обращается к остальным.) Он так тут и болтается? По-прежнему все «уф» да «уф»?

Т ё н н е с е н. Я не болтаюсь, я обретаюсь здесь ввиду своей болезни.

Р ё р л у н д. Хм, дорогие дамы, я не думаю…

Л о н а (заметив Улафа). Бетти, это твой? Дай пять, парень! Или ты боишься своей старой страшной тетки?

Р ё р л у н д (засовывая книгу под мышку). Сударыни, я не думаю, что сегодня нам удобно продолжать. Но мы увидимся завтра.

Л о н а (гостьям, которые встают, собираясь уходить). Так и сделаем. Я приду вовремя.

Р ё р л у н д. Вы? Прошу прощения, сударыня, что вы собираетесь делать в нашем комитете?

Л о н а. Проветрить его, господин пастор.

Зала в доме консула Берника.

Г о с п о ж а Б е р н и к в одиночестве работает над своим шитьем. Чуть погодя справа входит к о н с у л Б е р н и к в шляпе и перчатках, с тростью в руке.

Г о с п о ж а Б е р н и к. Карстен, ты уже вернулся?

Б е р н и к. Да, у меня здесь встреча назначена.

Г о с п о ж а Б е р н и к. Юхан наверняка снова сегодня придет.

Б е р н и к. Я жду одного человека. (Снимает шляпу.) А куда подевались нынче все дамы?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Госпожа Руммель с Хильдой заняты.

Б е р н и к. Неужели? Прислали сказать, что не смогут?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Да, у них слишком много дел по дому.

Б е р н и к. Понятно. Остальные тоже, конечно, не придут?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Да, они сегодня тоже не смогли.

Б е р н и к. Так я и думал. А где Улаф?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Я разрешила ему прогуляться с Диной.

Б е р н и к. Эта Дина – вертихвостка безмозглая. Вчера прямо с места в карьер взялась любезничать с Юханом…

Г о с п о ж а Б е р н и к. Карстен, дорогой, но Дина ведь не знает, что…

Б е р н и к. А Юхан? Мог бы проявить хоть немного такта и не выказывать ей столько внимания. Я видел, какими глазами таращился на них Вигеланн.

Г о с п о ж а Б е р н и к (с шитьем на коленях). Карстен, ты можешь понять, что им тут нужно?

Б е р н и к. Хм… У него там ферма, но дела идут не очень. Вчера она упирала на то, что им приходится ездить вторым классом…

Г о с п о ж а Б е р н и к. Да, похоже, что так, к сожалению. Но как она посмела приехать? Она! Так страшно оскорбила тебя, а теперь…

Б е р н и к. Брось, забудь ты эти старые истории.

Г о с п о ж а Б е р н и к. Да как? Я сегодня только о том и думаю. Он же мне брат… я тревожусь… не о нем, а что его приезд поставит тебя в неловкое положение. Карстен, я смертельно боюсь, что…

Б е р н и к. Боишься чего?

Г о с п о ж а Б е р н и к. А его не посадят за те деньги, что пропали тогда у твоей матери?

Б е р н и к. Ну что за чепуха! Кто может доказать, что деньги тогда пропали?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Господи, об этом весь город знает, к несчастью. Ты сам говорил…

Б е р н и к. Я ничего не говорил. Город ничего о той истории не знает, это были пустые слухи и ничего больше.

Г о с п о ж а Б е р н и к. Карстен, сколько же в тебе благородства!

Б е р н и к. Выкинь из головы эти бредни, я сказал. Ты не понимаешь, что мучаешь меня, копаясь во всем этом? (Мечется по комнате, потом швыряет свою трость.) И вот ведь принесла их нелегкая именно сейчас, когда мне так важно ничем не омраченное, ровное и доброе отношение ко мне города и прессы. А теперь газеты по всей округе начнут смаковать подробности. Как я их ни встреть, хоть тепло, хоть холодно, все истолкуют против меня. Примутся копаться в прошлом… ровно как ты. В таком обществе, как наше… (Швыряет перчатки на стол.) И ни одного человека рядом, с кем я мог бы поговорить, на кого опереться…

Г о с п о ж а Б е р н и к. Совсем ни одного, Карстен?

Б е р н и к. Ни одного. А кто? И почему все это на мою голову ровно сейчас?! Не сомневаюсь, они мечтают устроить скандал, хоть так, хоть эдак, – она особенно. Вот ведь наказанье, быть в родстве с такими людишками!

Г о с п о ж а Б е р н и к. Я ничего не могу поделать с тем…

Б е р н и к. С чем ты ничего не можешь поделать? С родством между вами? Что верно, то верно!