вызвали Тейлора Уитмора и меня вытащили перед судьей. В смысле, да ладно, чувак, Тейлор Уитмор? Насколько по-белому звучит это имя?

– Чертовски по-белому, – подхватил я.

– Чертовски по-белому, – повторил он, глядя на меня так, словно мы явно были на одной волне. – А поскольку я черный, мне было интересно, о чем, черт возьми, все думают, но что за херня, знаете ли? Кто я такой, чтобы задавать вопросы?

– О Боже, – сказала Кларк, потирая переносицу.

– Итак, судья Ингрэм, которого я никогда раньше не видел в суде по делам о залоге - обычно это был Геррати - сказал, что я должен буду отработать тысячу часов общественных работ и пройти испытательный срок в шесть месяцев, но я свободен.

– Свободен? – спросила она.

– Свободен, – повторил он, кивнув.

– Так что, как видишь, он ни в чем не виноват, – вставил я за Вашингтона, который бросил на меня оценивающий взгляд.

– Вы шутите? – Кларк выглядела так, будто ее мозг вот-вот взорвется. – Он должен был сказать судье, кто он на самом деле!

Джардин насмешливо хмыкнул.

– Офицер?

– Да ладно, советник, любому понятно, что это была подстава, – сказал Джардин, а Эспозито добавил.

– Я никогда даже не слышал о судье Ингрэме, а ведь я раньше работал в суде по делам о залогах.

– Я подозреваю, – сказал я, ухмыляясь, – что кто-то хотел убрать Вашингтона.

– Может, те двое парней, которые его избивали? – предположил Эспозито.

Я покачал головой.

– Нет, эти двое, скорее всего, работали на его букмекера. Вы пробили их, верно? Они вернулись в виде мускулов, держу пари.

– Они все еще сидят в изоляторе, никто никого пока не пробивал, но, полагаю, ты прав, – согласился Джардин. – В смысле, я с ними разговаривал. Не так уж много там происходит. Не такие уж они и преступники.

– Кто такой этот Уитмор и где он сейчас? – перебила Кларк, бросив на меня взгляд.

Она что, шутила?

– Откуда мне знать? Я не работаю в полиции.

Она протяжно вздохнула.

– Знаешь, хорошая новость в том, что Уитмор, скорее всего, сидит дома и не знает, что ему предстоят общественные работы, потому что мы с тобой оба знаем, что вы, ребята, больше не теряете людей в системе. Верно?

– Больше?

– Не защищайся, – ласково сказал я ей.

– Я тебя ненавижу, – она на мгновение замолчала, задумавшись. – Вы понимаете, что, возможно, Уитмор занял место Вашингтона в ИЦМ?

Эспозито покачал головой.

– Это все из кино. В реальной жизни охранники знают, как выглядят люди, как я раньше, но могут быть и другие причины, – он посмотрел на меня, – почему Вашингтона выпустили на свободу.

– Например? – спросила Кларк.

– Например, может быть, он говорил с кем-то, с кем не должен был, и кто-то надеется связать концы с концами, – заключил Эспозито.

– Это кажется разумным, – сказал я, зевая.

– Мне это совсем не нравится, – добавил Вашингтон.

– Но все же это наиболее логично. Кто-то хотел убрать Вашингтона по какой-то причине. Почему?

Как по команде, я увидел мужчину, который шел к нам. Он был высок, красив и одет в отличный костюм, демонстрирующий размах его плеч и широкую грудь. Когда он снял солнцезащитные очки - а какой придурок вообще носит солнцезащитные очки внутри - я понял, что передо мной специальный агент Спенсер Крауз.

Вместе с Хейденом Бердином Третьим я ненавидел и его.

Он взял стул, пронес его с собой, поставил рядом со мной, а потом сел, улыбаясь, как и подобает мудаку.

– Нет, – сказал я.

– Да ладно, ты еще даже не слышал, что я сделал.

Я покачал головой и жестом указал на Кларк.

У Крауза была такая черта, когда половина тебя действительно хотела его прихлопнуть, а другая половина хотела посмотреть, что будет, если ты ляжешь с ним в постель. Неприкрытая сексуальная привлекательность и обаяние исходили от этого мужчины волнами, и в сочетании с тем фактом, что он был по-настоящему красив, с ямочкой под искусно подстриженной щетиной на подбородке, я был уверен, что он мог заполучить любого, кого захочет.

– Привет, – сказал он, вставая и протягивая ей руку. – Специальный агент Спенсер Крауз.

Она окинула взглядом его плечи, костюм за тысячу долларов, галстук, который не был завязан ни одним узлом, который я когда-либо видел, слишком вычурный, и, конечно же, его глаза. Они были насыщенного темно-карего цвета, и она, наверное, в этот момент думала о том, какие они красивые. Дело в том, что чары, которые всегда накладывали его внешность и глубокий баритон, быстро разрушались, когда включался мозг и ты действительно слушала, что он говорит.

– Я тот, кто вытащил вашего парня из тюрьмы, – объявил он Кларк.

– Спасибо, брат мой, – ответил ему Вашингтон, что я уже слышал от него, когда он разговаривал с чернокожими сотрудниками правоохранительных органов. Это никогда не помогало.

– Я не твой брат, – поправил его Крауз.

Кларк произнесла.

– Простите, что?

– Я его подставил, – сказал он, показывая ей свою ослепительную улыбку.

– Вы шутите? – вскрикнула она, выдергивая свою руку из его и вставая.

Он отступил назад, усмехаясь, как будто ее возмущение было милым - мне хотелось ударить его всякий раз, когда он так поступал со мной, - и поднял руки в знак капитуляции.

– Послушайте, это был единственный способ выманить Буриана Петрова из укрытия.

Она прищурилась на него.

– Почему вас это волнует? Он низкоуровневый кусок...

– Он убил агента АТС [7] во время рейда на прошлой неделе и залег на дно.

– Ну, черт, ты мог бы и сам это сделать, – простонала Кларк и села обратно.

Полицейским пришлось отойти, и я встал, пожал им обоим руки и поблагодарил за помощь. Кларк тоже поблагодарила их. Когда они ушли, Крауз сел обратно, ближе ко мне, прижав свое колено к моему.

– Один из помощников Буриана разговаривал с вашим мальчиком в тюрьме.

Мы с Кларк повернулись к Вашингтону.

– Формально да, – согласился он, – но все, что ему было нужно, - это немного молли, чтобы успокоиться.

– Ты достал ему экстази в тюрьме? – ужаснулась Кларк.

– Да, но, как я уже сказал, ровно столько,