Он нахмурился, а толчки такими мучительно медленными, что мои бёдра начали двигаться сами по себе, пытаясь заставить его проникнуть глубже.

Моё нутро трепетало от его слов, и я, опьянённая похотью, кивнула.

Я почувствовала его ухмылку на своих губах и вскрикнула, когда он перевернул меня на бок. Он остался на коленях, расположившись между моими бёдрами. Он поднял мою правую ногу вертикально вверх вдоль своей груди. Хорошо, что я гибкая, иначе это могло бы быть больно. Его жестокая улыбка подсказала мне, что у него возникли те же мысли.

— Чёрт, твоё тело идеально.

Он обхватил рукой мое бедро, а другой прижал к талии. Затем он безжалостно вонзился в меня. Мой крик вырвался мгновенно, и мне пришлось заглушить его, прижав руку к губам. Однако стоны остались такими же громкими. Брэдшоу лишь издавал низкие стоны, трахая меня сильнее, чем когда-либо прежде. Его мышцы были напряжены, но двигались с такой лёгкостью. Он был богом в человеческой коже.

Эти беспощадные глаза бесстыдно смотрели на меня, наслаждаясь тем, как на моём лице смешивались выражения удовольствия и боли. Он остановился на секунду, перевернул меня на живот, затем снова вошел в меня, прежде чем провести рукой по всей длине моей руки и сжать мое запястье своими пальцами. Я застонала, когда он начал двигать бёдрами, а его член возбуждал мою киску, заполняя меня до краёв, до самых глубоких частей живота. Это было так чертовски хорошо.

Так хорошо, что я едва заметила, как он потянул мое запястье вверх и прижал его к простыням, обхватывая другой рукой мою шею. Я задыхалась, на мгновение испугавшись его полного контроля надо мной, но он резко толкнулся в меня, и моё дыхание тут же сменилось криком удовольствия.

Он продолжал двигаться внутри меня, пока мы не достигли оргазма. Его движения замедлялись, только чтобы он полностью вышел и вновь толкнулся с такой силой, что я каждый раз кричала, пока мои глаза не закатывались. Он заставлял меня задыхаться и кричать, словно это был мой первый раз.

— О Боже! — закричала я, пока мои бедра дрожали, кончая на его члене. Он не останавливался. Мой следующий оргазм уже начал нарастать. Я не уверена, сколько еще я смогу это выдержать.

Брэдшоу провёл рукой по моему горлу, затем к моему рту, просовывая два пальца между моими губами и дыша мне в ухо: — Какой Бог? Сегодня ты кричишь и плачешь обо мне. Ни один Бог не станет свидетелем того, что я с тобой сделаю.

Мои глаза закрылись от его слов, и я обхватила его пальцы губами, облизывая их.

Он хихикнул и толкнулся в меня ещё сильнее. Я снова вскрикнула, сжимая простыни в кулаки и кусая его пальцы. Он застонал, убрал руку из моего рта, провёл ею по моей челюсти и наклонил мою голову назад, чтобы поцеловать меня. Он засовывал свой язык мне в рот, поглощая меня целиком. Наше горячее дыхание смешивалось, пока мы жадно пожирали друг друга. Его толчки становились всё быстрее, дыхание становилось более прерывистым. Всё моё тело пылало, когда освобождение пронзило меня, словно огонь.

Я цеплялась за простыни, когда он кончил через несколько секунд после меня, сильнее прижимая свои бедра к моим и обхватывая руками мою грудь, пока его налитый кровью член пульсировал внутри меня. Он упирался полностью в мою шейку матки и пульсировал с каждым рывком, который он делал. Я никогда не чувствовала себя такой полной и насыщенной. Его зубы стиснулись, и он еще пару раз глухо застонал, прежде чем его тело расслабилось на мне.

Наше дыхание выровнялось, и он перевернул нас так, что мы оказались на боку. Он прижал меня к своей груди, его член все еще оставался глубоко внутри меня. Я бы удивилась, если бы презерватив не порвался после этой дикой ебли. Обычно я не позволяю нежных объятий — только Дженкинс имел право обнимать меня, — но, раз уж я решила подарить себе эту последнюю ночь удовольствия, я закрываю глаза и наслаждаюсь моментом.

Брэдшоу позволил своему большому пальцу несколько раз медленно провести по моему боку длинными, томными движениями, прежде чем поцеловать меня в плечо. Он медленно вытащил свой член, и я осталась пустой. Мне хотелось поговорить с ним, узнать его хоть немного. Но один взгляд на его холодные черты заставил меня сдержать свои слова. Он вновь обрел тот отстраненный вид, словно кто-то щелкнул переключателем.

Мы сделали то, ради чего пришли сюда. Это было написано на его лице.

Точно. Я привела свои мысли в тот же порядок.

Я искренне улыбнулась ему, когда встала, чтобы пройти мимо него по пути в ванную.

— Это было хороший секс. Можешь идти, — сказала я с максимальной решимостью. Лучше я буду той, кто холодно расстанется, чем позволю это ему.

Чудом я остановила себя, чтобы не оглянуться на него в последний раз. Я никогда не забуду эти холодные глаза и его лицо, от которого захватывало дух. Шрамы, хранящие миллион вопросов и историй, которые я никогда не узнаю.

Я закрыла за собой дверь ванной, включила душ и проскользнула внутрь, заметив клубы пара.

Это была славная ночь. Завтра я снова стану убийцей. Сброшу овечью шкуру и вернусь к себе настоящей. Но сегодня было весело, подумала я, намыливая кожу мылом. Неважно, насколько я считаю себя недостойной потакать своим желаниям ради радости. Мне хотелось бы думать, что мои погибшие товарищи по отряду одобрили бы эту последнюю милость себе перед возвращением в кровь и грязь.

Дверь скрипнула, пока я намыливала волосы шампунем. Я ополоснула лицо и вытерла глаза, прежде чем открыть их. По моему животу пробежала дрожь, и с губ сорвался тихий вздох.

Брэдшоу в душе вместе со мной и смотрел на меня непроницаемым взглядом.

— Почему ты все еще здесь? — спросила я, и мой голос прозвучал не так жестоко, как я предполагала.

Уголок его губ приподнялся, и он оперся рукой на стену позади меня. — Никто меня раньше не выгонял, и мне это не понравилось.

Я выдохнула и закатила глаза. Его ухмылка стала только шире.

— Мне нужно рано вставать, так что…

Он разразился смехом, и это шокировало меня. Я действительно не думала, что этот человек может смеяться. Я сжала руки по бокам от тепла, которое распространялось по моему сердцу только от звука его хриплого смеха. Возможно, потому что, хотя он