— Угу, — согласно кивнул Дмитрий.

— Надо пройти вот сюда, — палец как указка был чересчур великоват, но ход мыслей командира был понятен, — досмотреть исток вот этого ручья и вот этот хребет.

Дмитрий хотел сказать, что исток ЭТОГО ручья находится гораздо дальше, просто он не обозначен на карте, но промолчал. Со временем командир сам «дойдет», а переться в первый же выход к черту на кулички не хотелось.

— Понял. GPS давай, — Маркитанов требовательно протянул руку. Ходить по лесу без «джипера» довольно проблематично.

— Держи, — Синицын без всякого колебания протянул заместителю электронное чудо враждебной техники. И не без доли иронии уточнил: — Компас есть?

— Угу, — не заметив шпильки, отозвался прапорщик. Мысленно он уже находился в поиске.

Через пятнадцать минут разведывательный дозор в составе шести спецназовцев — трех из головного разведывательного дозора, радиста Саушкина, рядового Кутельникова из первой тройки ядра и, собственно, прапорщика Маркитанова, — взяв только оружие и боеприпасы, двинулся в указанном направлении.

Окружающая местность, как принято говорить, носила на себе следы пребывания людей. В основном эти следы были давние — валявшимся повсюду пластиковым бутылкам, одноразовым пакетикам и стаканчикам, по меньшей мере, был год, два, а то и три или пять, но иногда попадались довольно свежие признаки присутствия местного боевичья. Проходя под низкорослым, но раскидистым деревом, являвшим собой некий сорт дикой яблони, Дмитрий поднял банку из-под кильки в томате, перевернул ее, разглядывая стоявшую на днище дату изготовления.

«Понятно» — вывод оказался слишком очевиден. По всему получалось, что «чехи» скушали рыбку никак не ранее двух месяцев назад. Тут же валялось несколько пакетиков из-под одноразовой лапши. Привычно сосчитав их количество, Дмитрий отправился дальше.

Ведя поиск, ведомый им разведывательный дозор три часа спустя добрался наконец до указанной группником точки, а точнее, до предполагаемого места нахождения ручьевого истока, который, естественно, продолжал себе жужжать и жужжать, забираясь все дальше и дальше в глубь лесного массива. Идти вслед за ним Дмитрий не собирался, а, свернув на север, двинулся к указанному группником хребту, с северной стороны (если верить карте) обрывавшемуся скальной пропастью. Как выяснилось, подъем на него и с юга оказался немногим лучше, крутизна склона порой становилась такой, что приходилось буквально ползти, цепляясь руками и ногами за малейшие неровности.

— Уф, — Дмитрий с трудом выполз на относительно ровный участок и, отдуваясь, вытер рукавом сбегавший по лицу пот.

— Охренеть и не встать! — следом за ним выбрался еще более взмокший Костя.

— Тихо! — прапорщик приложил палец к губам. На вершину они еще не выкарабкались. И кто знает, что их могло там ждать. Немного отдышавшись, Дмитрий собирался продолжить движение, но в этот момент внизу под ними зашуршало, загрохотало, загремело. Большой угловатый камень, вывалившийся из-под ноги Капустина, набирая скорость, полетел по склону, ударился о ногу зашипевшего от боли и досады Агеева и, чуть не прибив насмерть (просвистев в двух сантиметрах от головы) наклонившегося вперед Кутельникова, пушечным ядром врезался в небольшое деревце. Несмотря на свой невзрачный вид, деревце выдержало.

— Еще раз… — наклонившись над обрывом, прапорщик погрозил неудачливому скалолазу сжатым кулаком. — Еще раз нечто подобное — прибью! — И повернувшись к тяжело дышавшему Калинину, скомандовал: — Двигаем!

Тот кивнул, и они начали очередной подъем вверх.

Вконец уставшие и обессиленные, Маркитанов и Калинин почти одновременно выбрались на вершину, тяжело дыша и радуясь, что осуществляли подъем налегке. Дмитрий, ведший разведдозор по столь крутому склону, выбрал именно этот путь, решив, что он самый безопасный и к тому же самый быстрый. Возможно, он оказался прав. Но кто бы это проверил?

Все еще тяжело дыша, Маркитанов произвел беглый осмотр вершины: следы присутствия противника отсутствовали напрочь. Но это еще ничего не доказывало.

Дождавшись остальных разведчиков и еще раз хорошенько оглядевшись по сторонам, Дмитрий принял решение: осмотреть один из отрогов хребта, узкой полосой довольно круто уходящий вниз. Дав время для того, чтобы поднимавшийся крайним Кутельников слегка отдышался, Маркитанов скомандовал:

— Двигаем! — и его небольшой отряд отправился дальше.

Через каких-то сто метров выбранный для поиска отрог сделал поворот вправо, открывая великолепный вид на светлые, желтовато-белые, отвесно обрывавшиеся в пропасть скалы. Дмитрий повернул вслед за ним, когда неожиданно раздавшийся совсем рядом звук-крик, похожий на писк, заставил его застыть в настороженной неподвижности. Остальные мгновенно сделали то же самое и, более того, взяли оружие на изготовку.

— «Нет», — Дмитрий отрицательно покачал головой, в отличие от большинства сразу же поняв, что означает этот, казалось бы, печальный писк. — «Тихо», — показал он знаками, начав медленное, осторожное продвижение вперед. Выдвинувшись к краю обрыва, Маркитанов снова замер и какое-то время всматривался, затем с улыбкой на лице поманил к себе застывшего в ожидании Калинина. Тот осторожно приблизился, раздвинул закрывающие обзор ветви. И тут же застыл.

— Орел! — завороженно, словно пятилетний мальчишка, разведчик вытаращился на сидевшую в тридцати метрах большую светло-серую птицу, устраивавшую гнездо на круглой, обрывающейся пропастью скальной площадке. — Еще один! Орлы…

— Орлы, — согласно кивнул прапорщик.

— Странные, — прошептал Калинин, и прапорщик снова кивнул.

Птицы были действительно какие-то не такие, необычного для орлов светлого окраса.

— Беркут? — не отрывая от птиц взгляда, поинтересовался Калинин.

— Не знаю, — пожал плечами прапорщик.

— Что здесь у вас? — без команды, определенно устав ждать, сзади подобрался все еще державший оружие на изготовку Капустин. Прапорщик хотел показать ему сидящих орлов, но, видимо, последняя фраза оказалась слишком громкой, встревоженные птицы сорвались с уступа и, широко распластав широкие, могучие крылья, полетели прочь, все дальше и дальше удаляясь от восхищенно смотревших им вслед мальчишек. Когда огромные птицы, вознесенные потоками воздуха, поднялись выше скал, прапорщик отступил от края обрыва и решительно скомандовал:

— Возвращаемся! — на отроге, где свили себе гнездо эти осторожные птицы, едва ли могли находиться люди.

К месту организации засады отправлявшиеся на поиск разведчики возвратились еще до сумерек. Доложив командиру группы о результатах, а точнее, об их отсутствии, прапорщик Маркитанов убыл к своей дневке. Усевшись на расстеленный на земле коврик, он на какое-то время задумался. Затем отложил в сторону все еще находившийся в руках автомат, наклонился набок, ухватил рукой и подтащил к себе лежавший чуть в стороне рюкзак. Вытащил из нашитого сверху кармана целлофановый пакет с продуктами, высыпал их на траву. Задумался, выбирая. Несмотря на то что с утра он так и не перекусил, есть не очень-то и хотелось. Можно было поперебирать, выискивая на вид самое вкусное. Остановившись на банке тушенки и банке паштета, Дмитрий отложил их в сторону. Подумав, переложил туда же две пачки «Адаптовита» и пачку галет. Оставшиеся припасы собрал в пакет и запихал обратно в карман рюкзака. После чего отстегнул от пояса фляжку и, вынув из утробы рюкзака большую, вместимостью в литр, кружку, набулькал в нее воды. Высыпал обе пачки «Адаптовита», перемешал пластмассовой ложечкой. Попробовал, покатал в уголках рта, зажмурившись от удовольствия. Отставил кружку в сторону. Достал из разгрузки большой нож, неторопливо вскрыл обе банки. Взяв пачку армейских галет в кулак, ударом о раскрытую ладонь другой руки вскрыл упаковку. Вынул одну галетину, с сосредоточенным видом бросил ее к корням дерева. Вроде бы как в шутку подумал: «Задобрим местного духа леса, — после чего поспешно, словно оправдываясь перед самим собой, все так же мысленно добавил: — Мышкам». Взяв банку с тушенкой, принялся есть. Покончив с ней, толстым слоем наложил на галеты коричневую пасту паштета. С удовольствием втянул в себя печеночный запах. Подумал мечтательно: «Эх, сейчас бы картошечки со свежей свиной печеночкой!» — и принялся есть, запивая намешанным в кружке «Адаптовитом» двойной концентрации. Когда он закончил ужин, почти стемнело. Еще один день остался позади, не принеся результата.