– Нет, не хочется. Вот вина я бы выпила. Вроде у нас оставалось красное?

– Кажется, есть бутылка. Юль, ты не бойся, мы его обязательно поймаем. Я не дам тебя в обиду, лягушонок.

Иван обнял Юку, и она благодарно потерлась о его широкую грудь.

– Вань, я совсем не боюсь, даже странно. Мне просто противно, что какая-то мерзкая тварь влезла в мою жизнь и диктует, что мне делать. Волосы вот пришлось перекрасить! Смотреть на себя не могу. Это не я.

– А мне нравится! Ты хорошенькая… Козявочка моя…

Некоторое время они целовались, потом Иван, близко глядя Юке в глаза, спросил:

– А что ты так долго?

– Ты же сам знаешь, как все происходит. Сначала я просто рассказывала, потом в отдел поехали, я все написала. Вспоминала подозрительных знакомых. Кирилл умеет информацию вытягивать.

– И мне кости перемыли, да?

– Еще не хватало! Так, пару косточек обглодали. Мне дадут сегодня вина или нет?

Посреди ночи Иван проснулся: Юка плакала во сне и что-то бормотала. Когда он понял, что именно она бормочет, ему стало совсем плохо. Иван осторожно обнял Юку и зашептал:

– Тихо, тихо… Все хорошо… Я люблю тебя…

Наконец Юка успокоилась. А Иван еще долго не спал, лежа с открытыми глазами и вздыхая. До встречи с Юкой он жил довольно безалаберно: учился, работал, иногда встречался с девушками, которые быстро его бросали, не выдерживая конкуренции с работой. О женитьбе он и не помышлял, хотя Кирилл все время промывал ему мозги, да и родители не отставали: «Тебе скоро сороковник, давно пора жениться, деток завести». Деток! Честно говоря, Иван чувствовал, что он сам как-то еще не наигрался: несмотря на внушительные размеры, острый ум и прочие достоинства, он в глубине души оставался беспечным мальчишкой.

Юка поразила его в самое сердце. Иван словно заболел ею – ни за кем прежде он не ухаживал столь трепетно и ни от кого так не зависел. Стоило Ивану только увидеть ее хрупкую фигурку, насмешливые карие глаза, солнечную улыбку, он вспыхивал сам. Ухаживать и вспыхивать пришлось целый год. Они даже не целовались – Иван знал, что не сможет остановиться на поцелуях, и боялся показаться грубым и слишком нетерпеливым. Произошло все не так романтично, как придумывал Иван: в очередной заварушке он здорово разбил физиономию, поэтому никак не мог появиться в таком виде перед Юкой. Он соврал, что простужен, а Юка вдруг приехала его навестить. Увидев лицо Ивана с заплывшим глазом и синяком, она уронила пакет с лимонами, имбирем и медом и захохотала:

– Ничего себе простуда!

– Что ты смеешься? – обиделся Иван. – У человека всю рожу перекосило, а она…

– Рожу перекосило, – нежно сказала Юка, подходя. – Бедный ты мой человек! Очень больно?

– Да не особенно… Просто вид дурацкий…

Юка встала на цыпочки и поцеловала Ивана, ухватив за шею и нагнув его упрямую голову, а он еще и упирался. Но довольно скоро он перестал упираться и забыл про заплывший глаз. Увидев его лежбище, Юка снова засмеялась, и выносить это было совершенно невозможно, поэтому Иван опрокинул ее и взял с такой неистовой страстью, что сам испугался: она же маленькая! Но маленькая Юка оказалась неожиданно сильной и ловкой, нисколько его не боялась и даже провоцировала.

Иван пришел в восторг от ее смуглого складного тела, в некоторых местах украшенного забавными татуировками, чрезвычайно тонко и изящно сделанными. На каждом запястье красовался «отпечаток» маленькой кошачьей лапки, а вдоль ступни была наколота надпись – «Надо бежать вдвое быстрее». Но больше всего его потрясли рыбки, которых он обнаружил у Юки ниже талии, почти на самых ягодицах – они словно собирались нырнуть в ложбинку. Иван провел пальцем по рыбкам и хриплым голосом спросил:

– Кто это тебе делал? Мужчина?

– Ревнуешь? – кокетливо спросила Юка.

– Конечно! Такое место…

– Какое?

– Пикантное.

Юка рассмеялась, извернулась, толкнула Ивана на матрас и уселась на него сверху:

– Пикантное, говоришь?

За три года отношений Иван так прирос к Юке, что начал всерьез задумываться о женитьбе. Каждый раз его словно обдавало ледяной водой: страшно. Это ж навсегда. Это ж значит, что он и правда… взрослый. Ответственность, всякое такое. А вдруг Юка не захочет? Тут на него вообще нападал ступор: а что, если он своим предложением все испортит? Она явно не рвалась замуж! В общем, Иван маялся, без конца советовался с Кириллом, потом купил кольца и долго носил их с собой, время от времени вынимая и любуясь. Наконец, настроился. А тут Юка огорошила его известием о командировке. В последний момент!

– Почему ты мне ничего не говорила? – мрачно спросил он, чувствуя какую-то глухую боль в сердце.

– Разве? – легкомысленно воскликнула Юка. – Ну вот, говорю. Да ты не расстраивайся, всего ж неделька.

– Неделька…

Потом она решила задержаться, и он совсем приуныл. И вот чем все кончилось – Юлькиными слезами по ночам!

Утром Юка проснулась от привычных кошачьих воплей и непривычных запахов – выйдя на кухню, она обнаружила Ивана, который суетился по хозяйству: варил кофе и жарил яичницу. Кошки путались у него в ногах и орали. Увидев Юку, они немедленно замолчали: Бонни томно плюхнулась на бок, а Клайд быстро прыгнул на подоконник и стал с заинтересованным видом смотреть на улицу. Юка усмехнулась: вот артисты!

– Ты готовишь завтрак? – спросила она, усаживаясь за стол. – Какая забота.

– Яичница слегка подгорела, ничего?

– Нормально! Кофе отличный. А ты чего такой странный?

– Да так. Спал плохо.

– Из-за маньяка? Все размышлял?

– И это тоже.

– Ты опять разговаривал во сне!

– Да ладно.

– Ага! Вдруг забормотал: «Пуговицы не забудь!» Я спрашиваю: «Какие пуговицы?», а ты так сердито отвечаешь: «Железобетонные, какие еще». Что тебе снилось?

– Придумываешь ты все.

– Я в следующий раз на диктофон запишу!

– А ты плакала ночью, – сказал Иван, глядя в чашку. – Из-за меня.

Юка отложила вилку. Потом пожала плечами и сказала:

– Я не помню.

Иван вдруг съехал со стула на пол, стал перед Юкой на колени и, расстроенно глядя ей в глаза, спросил:

– Скажи, что мне сделать? Чтобы ты совсем простила?

– Я простила, – ответила Юка. – Мне было очень больно, но я простила. Честно говорю. Но это как рана. Когда-нибудь заживет. Я надеюсь.

– И что мне делать?

– Терпеть. И ждать. Слушай, я вчера забыла вещи проверить. Пойду, посмотрю.

Она встала и вышла, а Иван еще некоторое время постоял на коленях, мрачно глядя в пол. К нему тут же прилезла Бонни, и он машинально потрепал ее по бархатной шкурке. Бонни недовольно передернулась: она не любила, когда ее гладили без всякого чувства.