уже привык распоряжения руководства исполнять быстро и качественно, так что обалдение не помешало ему заниматься, причем довольно неплохо, порученным делом. А дело было довольно интересным, ведь в Башкирии черноземы-то были уникальными. Некоторые говорили, что, мол, по плодородию они уступают украинским, ну так это они от зависти говорили: на Украине черноземов-то было в самом «жирном» месте под два метра, а здесь и восемь метров чернозема немало где встречалось, ну а два и даже три метра — так это и удивления ни у кого из местных не вызывало. Правда, с урожаями было несколько похуже, но ведь это дело временное — однако тут совсем другая засада появлялась. Как дожди — так сельские дороги превращались в непролазную грязь, и от того довольно много урожая просто терялось, так как вывезти его с полей вовремя не успевали. Но если дороги проложить нормальные…

Нормальные дороги в черноземах прокладывать было очень непросто. Потому что тут нужно было с полосы дороги сначала чернозем все же убрать. То есть крайне желательно было убрать, ведь если случатся настоящие дожди (явление в черноземной зоне все же довольно редкое), то вся дорога утонуть может. А может и не утонуть, но рисковать не хотелось. Тем более, что снятый с трассы чернозем было нетрудно в другое место перевезти, ведь имелась в республике и куча мест, где почва была, мягко говоря, не из лучших. Например, тот же Благовещенский район, полностью покрытый сильно выщелоченными серыми подзолами, на которых богатый урожай даже ожидать было бы смешно. Ну, если ничего с этой почвой не делать…

Но в районе — делали, и делали немало, поэтому и стал район примером для всей республики. А если сделать еще больше — например, подсыпать на поля черноземчику, убираемого со строящихся на черноземах дорог, то хорошо будет всем: и тем, у кого дороги нормальные появятся, и тем, у кого урожаи на полях вырастут. Одна беда: вывозить сотни тысяч кубометров грунта грузовиками выходило довольно накладно — как и завозить еще большие сотни тысяч уже песка и глины, и поэтому первой работой, начатой сразу по завершении посевной, стала прокладка временных узкоколейных дорог, по которым все и возилось. И пока чернозем вываливался на поля, стоящие под черным паром — а в следующем году с них уже можно будет очень хороший урожай снять. И народ в деревнях это прекрасно понимал, как понимал и то, что хорошие дороги, по которым можно в любую погоду в село доехать, лишними точно не станут. Тем более, что про дороги в новые совхозы рассказывать приезжал уже не Александр Петрович, а его жена Валентина Ильинична, и рассказывала она о пользе этих дорог сугубо со своей, то есть с медицинской стороны:

— В прошлом году на вызовы в деревни вовремя не успела «Скорая помощь» приехать чуть больше двухсот раз, то есть больше двухсот раз она приехала, когда помогать скоро было уже некому. И если бы были нормальные дороги, то — и я это могу ответственно заявить — в республике сейчас проживало бы минимум на сто восемьдесят человек больше. Или даже на двести с лишним, ведь еще ко скольким пациентам эта «Скорая помощь» приехала не то чтобы совсем поздно, но с изрядным опозданием…

И вот такая агитация позволяла не только успешно дороги строить, но и прочее всё. Например, на базе Дюртюлинской МТС в поселке началось ускоренное возведение «экскаваторного завода»: ковровцы, изготавливающие небольшие навесные экскаваторы для строительных машинок, могли их поставлять хорошо если по десятку в месяц, а нужно было (в том числе и для сельских строек) минимум полсотни в этот самый месяц. А всего на базе МТС начали строить уже семь небольших заводиков: много чего в стране нужно было еще всякого понаделать.

Но все же Александр Петрович заманивал колхозников превратиться в рабочих совхозов не дорогами и не улучшением медобслуживания: основным стимулом он выбрал строительство нового жилья. Новых, кирпичных домов «со всеми удобствами» — и это было для страны выгодно. Во-первых, проекты новых домов разрабатывались хорошими специалистами с учетом «климатических требований», и в таких домах зимой для отопления дров (или любой их замены) требовалось почти вдвое меньше, чем для отопления простой избы. А во-вторых, такое строительство помогало «сократить» деревни уж совершенно «неперспективные», что прилично сокращало расходы и на снабжение сел всем необходимым. Ведь электричество-то при нынешнем уровне жизни уже стало вещью необходимой, а тянуть десятки километров линий электропередач и ставить множество трансформаторов, которые еще и обслуживать требовалось, было бы очень дорогим удовольствием для страны.

Так что с работой все было понятно — и одно лишь расстраивало Александра Петровича: Василий Степанович свой, Большеустьинский район, тоже «передал» в подчинение товарища Бурова — а сам куда-то уехал, и ведь даже не сказал, зараза старая, куда! Впрочем, уехал он по распоряжению Светланы Владимировны, и при необходимости и у нее можно будет спросить, как со старым другом связаться. Но — только при острой необходимости: ясно же, что Зампредсовмина людей просто так никуда не посылает и у Васьки тоже сейчас дел невпроворот. Но это сейчас, ведь ближе к Новому году большая часть работ уже завершится и можно будет вздохнуть свободно. И со старым другом встретиться, чтобы обсудить то, как быстро стала меняться жизнь в стране. Которую они же, собственно, так быстро и меняли…

У меня лето прошло под знаком «заботы о своем драгоценном здоровье». То есть я как бы одним глазом поглядывала на то, что творилось в стране и как воплощались «мои заветы», и даже периодически учиняла разборки по поводу срыва некоторых планов — но срывов было немного, да и почти все они сами по себе были «плановыми»: некоторые мои идеи воплотить было можно, но как именно — лично я себе представляла с большим трудом. Поэтому и к обещаниям «реализаторов» изначально относилась скептически: то есть если они планы выполнят, то и хорошо, а не выполнят — «ну я же говорил!»

Так что и «разносы» мои в основном сводились к «А я вас предупреждала! Так что собрались и принесли мне планы, хотя бы издали на правду похожие», а большую часть свободного времени я посвящала все же детям и себе, любимой. Вовка мне добавил почти двенадцать килограммов веса и я теперь старалась как можно скорее вернуться в норму. Что было сделать не очень-то и просто, потому что добрые врачи, которые меня окружили (я подозреваю, что