их соединением придать им больше силы.

Вторичная материя не является субстанцией, но нагромождением многих субстанций.

Одна душа ничего не меняет в мыслительном процессе другой, да и вообще никакая частная субстанция не оказывает физического воздействия на другую.

Когда я считаю, что хаоса нет вообще, я не имею в виду, что наш земной шар или другие тела никогда не были в состоянии крайней запутанности… но полагаю, что всякий, кто имеет органы чувств, достаточно проницательные для того, чтобы заметить мельчайшие части вещей, все найдёт организованным. Ибо невозможно, чтобы какое-либо существо было бы способным проникать сразу во все малейшие частицы материи, так как актуальное деление продолжается до бесконечности.

Вольф Христиан фон

1679–1754

В Германии феномен Просвещения имел свою специфику, заключавшуюся не в новизне тематики и обозначенных проблем, а их логическими формулами. Немцы предложили метод рационального анализа, сочетавшего в себе осторожность и решительность. Данный подход был призван доказывать законность каждого шага, другими словами, внутреннюю возможность используемых в качестве основы понятий. Основателем метода, предложенного немецкими мыслителями XVIII века стал ученик и последователь Лейбница Христиан Вольф. Вольфа характеризуют как одного из самых выдающихся немецких философов между Лейбницем и Кантом.

Посредством М.В. Ломоносова, а также немецких последователей Вольфа – Тюмминга, Мейера, Винклера и других, философия Вольфа оказала влияние и на русскую мысль.

§ 1. Мы сознаём самих себя и другие вещи, в чем никто сомневаться не может, если не лишился полностью своих чувств (seiner Sinnen): кто отрицал бы это, говорил бы нечто противоположное тому, что он находит в себе, и его быстро можно уличить в том, что его утверждение нелепо. Ведь каким образом он хотел бы передо мной нечто отрицать или ставить под сомнение, если бы он не сознавал самого себя и другие вещи? Кто сознает себя в качестве отрицающего или подвергающего сомнению – тот существует (ist). А поэтому очевидно, что мы существуем.

§ 2. Возможно, одни будут удивлены, а другие, в силу недостаточно глубокого понимания неспособные благополучно справляться с объяснениями и доказательствами, будут даже смеяться над тем, что я начинаю с доказательства, что мы существуем! Ведь не было ещё под солнцем ни одного человека, который отрицал бы это: и если кто-нибудь зашёл бы столь далеко, то ничего не стоило бы его опровергнуть, поскольку он был бы либо безумным и, следовательно, не знающим того, о чем он говорит, либо он должен быть настолько упрямым, что умышленно отрицает все вопреки своей совести. Поэтому даже весьма странная секта эгоистов, которая недавно появилась в Париже, отрицает относительно всех вещей, что они существуют, однако же признает, что Я существую (Ich bin).

§ 3. Я надеюсь, что скоро [все] они перестанут удивляться, как только я укажу им причины, которые побудили меня к такому [доказательству]. В «Предуведомлении к философии», которое содержится в начале моих «Разумных мыслей о силах человеческого рассудка» было отмечено, что философия должна не только знать нечто возможное или происходящее, но и уметь указывать основания, почему это возможно или происходит. Поскольку в том, что мы существуем, мы настолько уверены, что это никоим образом не может быть подвергнуто сомнению, нужно ли ещё и показывать, откуда эта уверенность возникает? Но, поскольку мы намерены здесь обсуждать [именно] философию, мы должны исследовать и то, откуда все-таки такая уверенность возникает.

§ 4. Другая причина [необходимости] такого исследования в том, что оно имеет весьма большую пользу. Ибо если я знаю, почему мы столь сильно уверены, что мы существуем, то мне должно быть известно и то, каким образом должно быть устроено нечто, чтобы я мог знать его столь же достоверно, как и то, что существую я сам. Наибольшее из того, что я могу безбоязненно сказать о важных истинах – так это то, что они столь же достоверны, как и то, что я существую, или иначе: я знаю настолько же достоверно, что существуют они, насколько я знаю, что существую я. Этим нам даётся именно то, что необходимо для осуществления нашего намерения достичь несомненно достоверного естественного познания Бога и души, мира и всех вещей вообще.

§ 5. Для достижения указанной пользы нужно точнее обдумать способ, каким мы познаем своё существование. Сделав это, мы найдём, что наше познание об этих вещах должно обладать следующими свойствами.

1. Мы знаем непротиворечиво, что мы сознаем самих себя и другие вещи.

2. Для нас очевидно (klar), что тот, кто сознает самого себя и другие вещи, тот существует.

3. Поэтому для нас достоверно, что мы существуем.

§ 6. Если мы хотим отчётливо познать, каким образом посредством этих оснований мы приходим к тому, что мы существуем, то обнаружим, что в этих мыслях скрывается следующее умозаключение:

Тот, кто сознает себя и другие вещи, тот существует.

Мы сознаем самих себя и другие вещи.

Следовательно, мы существуем.

Баумгартен Александр Готлиб

1714–1762

Немецкий философ, последователь учений Лейбница и Вольфа, основоположник эстетики немецкой классической философии. В 1735 году Б. впервые ввёл термин «эстетика» (от др. – греч. Aisthetikos – чувственно воспринимаемый), которым он обозначил философскую науку о чувственном познании, постигающем и создающем прекрасное и выражающемся в образах искусства.

Познаваемые вещи должны познаваться высшей способностью как объекты логики; вещи, чувственно воспринимаемые, должны познаваться низшей способностью как объекты науки чувственного восприятия, или эстетики.

Поэзия – это совершенный чувственный дискурс, включающий поэму (поэтическое произведение, дающее совершенное чувственное знание); поэтику (набор правил, по которым построена поэма); поэта – создателя поэмы.

Ложное правило всегда хуже, чем никакое.

Поэтический дискурс выражен последовательностью слов, обозначающих связанные представления.

Так как психология открывает нам значащие принципы душевной деятельности, мы не сомневаемся, что возможна наука, которая могла бы направлять к совершенству низшую познавательную способность чувственного познания вещей.