— Что ты хочешь сказать? — взвилась Марго. — Что он не журналист?

— Ничего я не хочу сказать. Тебе лучше знать, раз он у тебя в доме.

— Да здесь полно… — Марго с трудом удержалась от крепкого словечка. — Ты тоже у меня в доме, а я о тебе ничего не знаю! Может, поделишься?

— Марго, перестань! — резко сказал Дим. — Нашли время. Артур!

Артур поднял руки, сдаваясь, промолчал. На лице его застыла кривая ухмылка.

«Судейский, — подумал Иван и поежился, вспомнив, как делил имущество со своей бывшей при разводе. — Шакалы!»

Поиски продолжались еще некоторое время… искать, собственно, было негде: в письменном столе с одной тумбой, под подушкой, в пустом шкафу. Планшета им обнаружить не удалось. Ни планшета, ни мобильного телефона.

Они вернулись в гостиную, и разговор снова покатил по наезженной.

— Не понимаю, куда он делся! — в который раз сказал Дим. — Какого черта! Тут просто некуда деться.

— Ага, некуда! Да тут везде чертовщина! В воздухе чертовщина. Полно камней…

— Каких камней? — спросила Зоя.

— Валунов, — сказала Наташа-Барби своим мягким голосом сирены. — Ледник принес. Им миллионы лет. И мегалиты, я видела.

— Во-во! Рубан говорит, прамир, — фыркнула Марго.

— Прамир?

— Прамир. А еще экологический анклав. Тут все не как у людей. Древние алтари, тут жертвы приносили, могильники какие-то… а бабы? Жуть! Рубан показывал в лесу папоротники реликтовые, метра по два, а хвощи вообще жуткие, как деревья. И сосны! Говорят, таких больше нигде не осталось. Рубан воду из ручья сдавал в лабораторию, там чего только нет, всякие редкие минералы, он только ее и пьет, дядя Паша банки таскает. Мы летом в лесу были, он отошел, так я чуть головой не поехала! Такой ужас навалился, не передать, будто смотрят на меня! Ору, как полоумная, он выскакивает из кустов, а меня трясет…

— Где же это, интересно? — спросил Дим. — Не помню мегалитов. И папоротников не видел. Какие-то дамские заморочки. — Он фыркнул: — Алтари, надо же!

— Потому что тебе неинтересно, — сказала Наташа-Барби. — Прамир — женское начало. Здесь сохранились остатки культуры палеолита. Лиза рассказывала, они часто находят древние орудия, ручей вымывает. Кости, кремни. И каменные женщины оттуда же. Здесь даже воздух другой… неужели не чувствуете? Хвощи, папоротники, может, и животные сохранились.

— Чупакабра, — сказал Иван. — Тоже из палеолита. Могла запросто дожить. Или ящер…

— Не слышно вроде, — сказал дядя Паша. — Спокойно.

— Женское начало? — переспросил Дим. — Конечно, всегда одно и то же: шерше ля фам. А куда оно утащило нашего журналиста, твое женское начало? Ответь как женщина.

Наташа-Барби пожала плечами.

— Тут есть волки, — заметила Елена. — Могли утащить. Воют ночью.

— Дядя Паша! Могли утащить волки?

— Тут нету волков. Есть лисы и собаки, набегли из города и одичали. Черт их знает, зверюги злые, выродились на воле. Правда, промышляют больше зайцев, людей не трогают. До сих пор не трогали.

— Не трогают, потому что никакой дурак по ночам не шляется. А тут форс-мажор. Может, и утащили.

— Вряд ли. Разорвали бы на месте, зачем утаскивать…

— Замолчите! — кричит Марго, зажимая уши ладонями. — Я больше не могу!

— Надо сказать Леонарду Константиновичу, — говорит Наташа-Барби.

— Вот иди и скажи, — говорит Дим.

— Не надо! — кричит Марго. — Пока не надо, ему совсем плохо. Может, журналист вернется.

Наташа-Барби молча поднимается и выходит. Движения ее неторопливы, лицо безмятежно — кажется, она единственная из присутствующих, кто сохраняет спокойствие.

— Каменная баба… — бормочет Дим. — Мегалит. Как же, скажи ему. А он в тебя бутылкой. А потом давление подскочит и кирдык.

— Заткнись! — кричит Марго. — Останови ее!

— Сама останови! — огрызается Дим. — Ее остановишь, как же.

— Надо же кому-то, — говорит Артур. — Я, пожалуй, тоже поговорю с Леонардом Константиновичем.

Наташа и Артур в отличие от других называют Мэтра по имени и отчеству. Дядя Паша называет его Хозяином.

— Идиотизм, — цедит Миша. — Кто еще?

Артур выходит, Стелла смотрит ему вслед. Она без книги, не знает, куда девать руки. Сидит, потерянная, переводит глаза с одного на другого.

— Не-на-ви-жу! — говорит Марго страстно. — И просила же, не надо сюда… как назло! Могли в Италию, друзья звали… недаром здесь никто не живет! Вымерли, а новые не приживаются, и бабы эти… Жуть! Ненавижу! — Она с размаху бьет кулаком в диванную подушку…

…Вдруг у двери словно стуки, — стук у входа моего.

«Это — гость, — пробормотал я, — там, у входа моего.

Гость и больше ничего!»

Эдгар По. Ворон

— Иван, звони своему другу, спроси про Сотника! — приказал Дим.

Иван достал мобильный телефон и побежал на крыльцо, где кряхтя взобрался на перила — иначе не ловит по причине гиблости места. Он вернулся через десять минут и доложил, что Леша Добродеев Андрея Сотника не знает.

— И что бы это значило? — спросил Дим. — Может, он не журналист вовсе?

— Необязательно. Лешка не может знать всех. Он обещал поспрошать у коллег. Перезвонит завтра.

— Час от часу не легче. То исчез, то никто не знает. Откуда он вообще взялся?

И тут вдруг раздался стук в дверь. Дверного звонка в Гнезде не было. Громкий, убедительный стук разнесся по дому, и дом, казалось, срезонировал, как пустая коробка; стучали массивным медным кольцом, привинченным посередине двери.

Марго вскрикнула.

— Что за черт, — пробормотал Дим. — Кого это принесло на ночь глядя…

— Тятя, тятя, наши сети притащили… — негромко сказал Артур.

— Вы не могли бы заткнуться? — Миша обернулся от камина и смерил адвоката взглядом.

— Это журналист! — пискнула Зоя. — Вернулся!

— И ты помолчи. Не пори ерунды, и так тошно.

— Тебе всегда тошно! Особенно по утрам.

Елена фыркнула.

— Пойду, гляну. — Дядя Паша встал.

— Осторожнее, — сказала ему вслед Елена. — Возьмите ружье! Ребята, пойдите с ним, мало ли…

Поднялся один Иван, остальные не шелохнулись. Елена иронически хмыкнула и тоже поднялась:

— Ладно. Пошли, Иван.

Никто не произнес ни слова. Прислушивались. Отворилась дверь, по гостиной пронесся холодный сквознячок, раздались громкие возбужденные голоса. Слов было не разобрать.