борт в воду. Старик со стоном повалился на спину; матрос и мальчик подбежали к нему и по указаниям Ньютона, который не мог отойти от руля, отнесли старика в каюту, где и положили на постель. Через несколько мгновений судно уже было в тихой воде, Ньютон прибежал в каюту. Край бочки пробил голову Томсона; часа два он тяжело дышал, потом его не стало.

Глава V

На следующий день останки Томсона были перенесены на берег и погребены на кладбище рыбачьего городка, стоявшего в миле от того порта, в котором остановилось судно. Ньютон нанял второго работника, и когда волнение утихло, докончил рейс.

Груза готового не нашлось, поэтому Ньютон решил передать судно его владельцу, жившему в Овертоне, вернулся с балластом и принес весть о смерти Томсона.

Ньютон спросил у отца совета по поводу сундука, но Никлас мало помог ему в этом отношении. После долгих рассуждений, старик решил временно отложить этот вопрос, как и многие другие затруднения.

Во время совещания отца с сыном появились мистер Драгуел и мистер Хильтон.

Драгуел, местный пастор, маленький толстый человечек, вечно сидел на самом кончике стула, откидываясь на его спинку, и при этом крутил одним большим пальцем вокруг другого. Он был добродушен и шутлив: смеялся на шутки, но понимал их значительно позже, чем они были сказаны. Вообще мысли его двигались медленно, точно поток лавы, а потому он, хотя и смеялся над смешными вещами, но никогда не в одно время с остальными, а на четверть или на полминуты позже их. Когда собеседники уже говорили о других вещах, вдруг слышалось его сердечное «Ха-ха-ха!»

Мистер Хильтон, владелец судна, высокий полный человек, много лет командовал береговиком[1]; наконец, путем маленькой контрабанды скопил достаточные деньги и купил на них собственную баржу. Это был веселый, добродушный малый, очень любивший свою трубку, а еще больше — свое береговое судно, доставлявшее ему весь комфорт. Большую часть дня он сидел у дверей дома, обращенного к гавани, перекидывался замечаниями с каждым прохожим, всегда затрагивая одну и ту же тему — свое судно. Если баржа стояла на якоре, он показывал на нее пальцем и говорил: «Вот она». Если судно было в плавании, он объяснял, когда оно ушло, когда может вернуться. Все его мысли сосредоточивались на нем.

Мне следовало упомянуть, что с Драгуелом неизменно появлялся мистер Спинней, приходский конторщик, маленький худощавый человек с седыми редкими волосами, висевшими по обеим сторонам его лысого черепа.

В церкви ли, или вне храма, он всегда вторил своему главе и на громкое «Ха-ха-ха!» священника отвечал тоненьким «Хи-хи-хи!».

— Мир дому сему, — сказал пастор, переступая через порог. Он знал характер миссис Форстер и потому, радуясь своему остроумию, сопровождал эту шутку смехом.

— Хи-хи-хи, — ответил Спинней.

— Здравствуйте, мистер Форстер. Как поживает ваша добрая леди? — спросил он.

— Она наконец на привязи, — прервав Драгуела, заметил Хильтон.

— Кто? — с изумлением спросил священник.

— Да моя баржа.

— О, я думал, вы говорите о миссис Форстер. Ха-ха-ха!

— Хи-хи-хи!

— Не угодно ли присесть, — предложил Никлас и повел гостей из лавки в комнату.

— Надеюсь, вы здоровы, мистер Драгуел? — резко сказала миссис Форстер, которая не могла быть вежливой даже из уважения к платью священника. — Возьмите стул; он весь в пыли, но Бетси такая ленивая дрянь.

— Ньютон лучше всех управляет ею, — заметил Хильтон.

— Ньютон! — взвизгнула хозяйка дома. — Ньютон управляет Бетси?

— Да нет, моей береговушкой!

Ньютон расхохотался, за ним засмеялись его отец и Хильтон.

— Да, печально, печально, — заметил Хильтон, когда смех затих. — Такая ужасная смерть!

— Ха-ха-ха, — разразился пастор, который только что понял шутку с Бетси.

— Хи-хи-хи!

— Кажется тут нечего смеяться, — колко заметила миссис Форстер.

— Чудесная шутка, уверяю вас, — произнес Драгуел. — Но, мистер Форстер, я думаю, нужно перейти к делу. Где бумаги, Спинней? — Клерк вынул инвентарь вещей покойного Томсона и положил его на стол. — Печальное происшествие, — продолжал пастор, — очень печальное, но мы все умрем…

— Да, слава Богу, — рассеянно произнес Никлас.

— Слава Богу? — спросила его жена. — Как? Вы хотите умереть?

— Нет, дорогая, — ответил Никлас, — я думал не о себе…

— Поверьте, уж она-то долго проживет, — заметил Хильтон. — Я ее привязал, она вполне здорова.

Ньютон засмеялся, понимая недоразумение.

— О ком вы говорите? — спросил Никлас.

— Да о моей барже, конечно, — заметил Хильтон.

— Ха-ха-ха! — разразился священник, поняв, почему недавно смеялся Ньютон.

— Хи-хи-хи! — вторил Спинней.

Этот смех возмутил миссис Форстер, и она с криком: «Пивная больше подходит для таких разговоров!» — выскочила из комнаты.

Помолчали; священник покрутил пальцами.

— А ведь она премиленькая, правда? — заметил Хильтон, обращаясь к Ньютону.

Никлас Форстер, мрачно думавший в эту минуту о своей жене, покачал головой, не поднимая глаз; Ньютон сделал утвердительный знак судовладельцу.

— Очень удобная для жизни, — продолжал Хильтон. Новое отрицательное движение Никласа, новый утвердительный кивок головы Ньютона.

— Я думаю, вы могли бы управлять ею, Форстер? — сказал Хильтон. — Скажите, как по-вашему?

— О, это немыслимо! — сказал Никлас.

— Немыслимо, мистер Форстер? — спросил Хильтон. — Ну, а я лучшего мнения о Ньютоне; я думаю, для него это возможно.

— Ну, конечно, больше, чем для меня; но все же пока она не… — начал было Форстер.

— Она красавица!

— Миссис Форстер — красавица? — крикнул Никлас, глядя на Хильтона изумленными глазами.

Ньютон и Хильтон захохотали.

— Нет, нет, — ответил Хильтон, — я говорил о моей барже.

— Но не приступим ли мы к делу? У вас есть трубки, мистер Форстер? Ну, мистер Драгуел, что вы сказали?

— Ха-ха-ха!! — залился священник, только что понявший последнее недоразумение.

Принесли трубки, несколько кружек портера.

Прекрасная, успокоительная вещь трубка!

Прошло около получаса; никто не сказал ни слова, и комната наполнилась грациозными клубами и лентами дыма.

Прежде всего докурил Хильтон; он высыпал пепел на стол и, вновь набивая трубку табаком, заметил:

— Очень грустное дело.

Остальные молчаливо кивнули головами. Трубка была зажжена; все снова затихло. Новая трубка опустела.

— Просматривая списки, — сказал Драгуел, — я вижу, что вещи не очень ценны: меховая фуражка, круглая шляпа, плисовые панталоны… Все это не стоит и двух фунтов, — продолжал он, набивая трубку. Пастор закурил и снова умолк. Третьим заговорил Никлас.

— Мне кажется… — начал он; но что ему казалось пропало, потому что в его воображении замелькала новая идея, и он, без дальнейших рассуждений, закурил вторую трубку.

Минут через десять после этого Спинней передал кружку портера Драгуелу, тот передал ее соседу. Пили все поочередно и дымили по-прежнему.

Неизвестно, сколько времени еще продлилось бы это кабинетное совещание, если бы тишина не была нарушена самым худшим ее