Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может быть, это и есть любовь? Соплеменники Мэгвин говорили, что любовь – это людская выдумка. Да, есть влечение, его силу никто не возьмётся отрицать, если он вообще в уме, но – любовь? Это сказки для глупцов. Какая ещё любовь? Встретились и разбежались. А если родились дети – о них нужно позаботиться, да и всё, потому что дети вырастут и прославят имена родителей, ведь дети всегда идут дальше и могут больше. А просто так, ради чего-то, что и объяснить толком никто не сумел?
О нет, Мэгвин не считала себя самой умной, удачливой или той, ради кого законы мироздания перестанут работать. Она просто увлеклась вот этим человеческим мужчиной, и приняла его условия. А вдруг – это будет хорошо? Если она хотя бы не попробует, то потом будет жалеть все отпущенные ей долгие годы.
Поэтому нужно дать волю – движениям души. Если это душа, конечно. И движениям тела – заодно.
Арт от NaomiArt
4. Осень
И вновь горели костры, и пахло сухими хорошими дровами, и ещё – яблоками. Яблочный дух царил везде, казалось – что не только замок пропах собранным урожаем, но и все внутренние дворы – тоже. Сидр из яблок, варенье из яблок, пастила из яблок, сушёные яблоки. Пироги с яблоками.
Небывалые урожаи яблок начались последние лет двадцать – или тридцать, Уилл уже и не помнил. В общем, с тех пор, как Мэгвин стала хозяйкой Телфорд-Касла. Под её руками росло всё, не только яблоки. Крупные и сочные овощи, пряные травы, фрукты и ягоды, невиданные цветы. Что-то водилось здесь от века, что-то появилось только с её приходом. Она смотрела, щурилась и говорила – а теперь сделаем так. И делала.
Кто её знает, откуда она брала диковинные семена и всё прочее, что нужно, уж точно не Уилл. Когда-то она поставила условием их союза – отпускать её, когда скажет, и не искать, пока сама не вернётся. Пришлось так и делать – и всё это оборачивалось в итоге только на пользу.
Он сам не был домоседом, да и владения его стали весьма велики – за неделю не объедешь. Когда Мэгвин сопровождала его, а когда и нет, свои дела были. И в замке, и за его пределами.
Помимо самых больших урожаев, в Телфорд-Касле выделывались самые тонкие ткани, и на свои нужды, и за пределы. Портные и вышивальщицы творили из этого необычайную одежду – лёгкую, тёплую, красивую. Ярмарка в городке Прайорсли стала крупнейшей на северной границе, туда приезжали торговать и с юга, и с востока, и северяне заглядывали. И нелюди тоже – правда, узнать их можно было, только если глядишь намётанным глазом. Но если в твоём доме живёт такое вот древнее существо, прекрасное и невероятное – то привыкнешь и начнёшь отличать ей подобных. Сам не поймёшь, как – но не перепутаешь.
А ремёсла у них были – не чета людским, поэтому если вдруг они желали что-то продать на ярмарке – ни разу не было, чтобы обратно увезли. Находились покупатели на самые дорогие и изысканные клинки, фруктовое вино, богатую одежду, диковинные серебряные украшения.
А раз всё это происходило на землях Уилла – то и все торговые пошлины за ту ярмарку доставались ему. Телфорд-Касл и сопредельные земли богатели год от года.
У них с Мэгвин родились три дочери. Гвенлиан, Бранвен и Мередит. Уж раз дочери, то – Мэгвин называла их, как ей заблагорассудится. Впрочем, все три девочки были, как подобает, окрещены, и христианские имена у них тоже были – на всякий случай. Мэгвин улыбалась и говорила – когда я захожу в чей-то дом, то я непременно приветствую хозяина на понятном ему языке. Так и дети, заходя в божий дом, должны знать, как правильно приветствовать его хозяина. Им жить в этих землях, значит – пусть учатся.
Мэгвин не знала нормальной письменности, зато бойко писала затейливыми закорючками, девочки выучились так же. Впрочем, обычные книги они тоже умели читать. И если Мэгвин обращалась в лису – Уилл не сразу это понял, а когда понял, это уже ничего не изменило – то в дочерях у неё оказались, кроме лисы, волчица и полярная сова. И все трое в своём человечьем обличье были рыжими и пронзительно синеглазыми.
В девицах не засиделась ни одна – женихи умчали со двора, родители оглянуться не успели.
Старших детей Уилла от Мэри уже не было в живых – ни одного. Но были внуки, и старшего, Джона, Уилл приобщал к управлению большим хозяйством – чтобы когда-нибудь тот смог взвалить его на плечи и пойти дальше без потерь. Юноша прилежно учился – владения Телфордов были очень уж лакомым куском. Тому, кто будет здешним лордом, достанется и хорошая невеста – за такого хоть герцогскую дочку отдадут, и королевская милость.
Правда, случалось и воевать. Но Уилл по-прежнему был силён и крепок, и меч в его руке устрашал врагов так же, как и десятилетия назад.
… Яблочный дух плыл в осеннем воздухе, таком прозрачном, как бывает только в эту пору. Мэгвин неслышно подошла и встала рядом.
Она не изменилась нисколько – тот же стройный стан, те же рыжие кудри, только синие глаза смотрели уверенно и по-хозяйски. Она привыкла властвовать здесь, и казалось – тоже сроднилась с этими стенами и этой землёй. Говорила – никогда бы не подумала.
И они по-прежнему любили друг друга, как в первый день. Как в заснеженном лесу, как в её подземной норе, как у летних костров. И это было настоящее чудо, господне чудо. Кто бы там что ни говорил.
Говорили, конечно, всякое, но – у Уилла хватало силы и власти окоротить любой грязный и длинный язык. И теперь уже если что и думали, то сказать – не осмеливались.
И не важно, сколько там ещё осталось той жизни, она была – невероятная. Как ни у кого. И всё это – благодаря ей, Мэгвин.
* * *
Заниматься делами человеческого замка оказалось очень даже интересно. Почти так же интересно, как воспитывать дочерей.
Дочери Мэгвин родились необыкновенно похожими на неё –
