– А ну заткнись! – Хрущев ударил кулаком по стеклянному столику, по столешнице побежала внушительная трещина. – Ты уже едешь в столыпинском вагоне. «Десять лет на Колыме» написано у тебя на лбу!

– Не сметь на нас кричать! – в ответ заорал Шверник. – Ты себя кем возомнил? Сталиным?!

– Да при Кобе вы язык в заднице держали, он бы вас сразу к стенке поставил! – завелся первый секретарь. – А я цацкаюсь, разговоры с вами веду…

– Товарищи, товарищи, – примирительно заговорил Косыгин, доставая из внутреннего кармана бумагу и ручку, – давайте вернемся в спокойное русло. Никто не против, если я буду вести протокол?

– Веди, – буркнул раскрасневшийся Хрущев. – Кворум есть, открываю заседание. Начнем его вот с этого.

На столик был поставлен диктофон «Филипс», включена запись. Раздался хорошо узнаваемый голос Брежнева, потом Семичастного и Шелепина. В тот момент, когда заговорщики начали обсуждать убийство первого секретаря, «левая» четверка членов Президиума побледнела и растеряла весь свой боевой задор. Полянский так и вовсе закрыл лицо руками.

– Вот такие пироги с котятами, – удовлетворенно произнес Хрущев, после того как пленка закончилась и щелкнула кнопка диктофона. – Я на субботу и воскресенье собираю Пленум ЦК. Проиграем запись товарищам, послушаем, что они скажут. Бомбу на борту самолета нашли, один из моих охранников уже сознался. Сразу, как взяли у всей смены смывы рук. Даже результатов экспертизы дожидаться не стал – сразу раскололся. Вот его признание. Пока от руки написал, но потом следователь все правильно оформит. Ознакомьтесь.

По рукам пошел рукописный документ. Мужчины читали его с мрачным видом.

– Значит, все-таки Семичастный – зачинщик, – вздохнул Микоян. – А Захаров?

– Тоже в деле, – Хрущев протер лысину платком.

– Но зачем же было стрелять?! – Кириленко наклонился вперед, чтобы Косыгин и Козлов не заслоняли ему первого секретаря. – Арестовать их и судить!

– Так получилось… – Хрущев помялся. – Они первые начали стрелять, когда пытались отобрать эту пленку, там еще разбирательство идет… А потом – и Семичастный, и Захаров оба выжили, врачи их подлатают, и они сядут на скамью подсудимых. Я вам обещаю.

В дверь зала, постучав, зашел Литовченко. Полковник, наклонившись, что-то прошептал Хрущеву. Тот удовлетворенно кивнул. Дождавшись, пока Литовченко выйдет, продолжил:

– Нам сейчас надо решить, что с этими делать… – Никита Сергеевич небрежно кивнул на сидящих напротив него.

– Слово Лени против нашего, – таким же уверенным, как и вначале, голосом произнес Воронов. – Доказательств нет, предъявить нечего. Это во-первых. Во-вторых, мы ничего не знали ни о бомбе, ни о покушении. Речь шла только о том, чтобы вынести на пленум вопрос о твоей отставке. Думаю, ты, Никита Сергеевич, и сам это прекрасно понимаешь. Все остальное – глупая импровизация Семичастного и Шелепина. Пусть они за нее и отвечают.

– А где сейчас Александр? И Леонид? – Косыгин оторвался от протокола и вопросительно посмотрел на Хрущева.

– Их арестуют. – Никита Сергеевич посмотрел на наручные часы. – Наверное, уже арестовали.

В депутатском зале воцарилось напряженное молчание.

– Короче, мы посовещались, и я решил… – Хрущев подвинул к четверке листки бумаги. – Ответчиками по делу выступят Семичастный со своим подручным Захаровым, а также привлеченные ими Брежнев и Шелепин. Вы же четверо, дабы избежать еще большего ущерба для репутации нашей партии и первого в мире государства рабочих и крестьян, сейчас напишете заявления об отставке и выйдете из состава Президиума.

– С какой формулировкой? – уточнил Косыгин, подняв глаза от протокола.

– За проявленную политическую близорукость. И тихо, военными бортами, сегодня же вы улетаете послами в Непал, Бирму, Коста-Рику и Гаити.

– У нас разве там… – Полянский сглотнул вязкую слюну. – Есть дипломатические представительства?

– Теперь есть. Пять минут на размышления не даю.

До Ленинских гор мы добирались минут сорок. В бэтээре всю дорогу раздавались мат и ругань Шелепина. Из моего апперкота он урока не извлек и, когда очухался, снова начал всем угрожать: теперь уже не только мне, но и Литвинову, и Северцеву, и даже его бойцам. Мне это наконец надоело, и я велел заткнуть ему рот кляпом. Достал, Шурик!

На улице с правительственными особняками – тишина. Никого. Даже «Волга» с милицией и та сегодня куда-то пропала. Правда, стоило нам выбраться из бэтээров, а бойцам роты рассредоточиться, занимая удобные позиции, как из ворот соседнего особняка появились двое серьезных мужчин с автоматами наперевес. Окинув нашу живописную группу цепким взглядом, сразу же быстрым шагом направились к нам с лейтенантом.

– Русин и Литвинов? Мы из охраны особняка Никиты Сергеевича. Полковник Литовченко приказал оказать вам содействие, если возникнут трудности.

– Спасибо, от помощи не откажемся. Как там, тишина? – Я киваю на ворота брежневского дома.

– Тихо. Обслуга и объектовая охрана покинули особняк полчаса назад. Остались только ребята, которых Брежнев привез с собой из…

Один мужчина вопросительно смотрит на другого. Тот пожимает плечами:

– Днепропетровска?

– Он же вроде в Алма-Ате работал?

– Ладно, разберемся. – Я гляжу на небо. Все еще ни облачка, жарит очень прилично. В такую погоду надо на речке на лодках кататься, шашлык есть, а не партократов из резиденций выковыривать.

– Вы, случайно, не видели здесь молодого высокого парня с сумкой?

Старший охранник сдержанно улыбается:

– Кузнецова? Так он действительно с вами? У нас он, на проходной. Бойкий парень! Мы его убрали с улицы – от греха подальше.

– Бывший десантник. Выпустите его…

Через пару минут взъерошенный Димон присоединяется к нам. Глаза у друга ошалевшие. Вид двух бэтээров и роты солдат, вооруженных до зубов, здесь, на улице с правительственными особняками, шокирует его.

– Так ты правда… – дальше друг не договаривает, показывает глазами на запертые ворота дома № 11.

– Правда. Я же обещал тебе прополку овощей, так вот она и идет. Сумку давай. И познакомься – это лейтенант КГБ Андрей Литвинов. А это капитан Северцев. Скоро майором станет.

Мужики посмеиваются, Литвинов стучит пальцем по наручным часам.

– Минуту, – забираю у Димона сумку, бегу обратно к боевому отсеку.

Пока я быстро переодеваюсь, что оказалось совсем не просто сделать, согнувшись внутри БТРа, Димон знакомится с Андреем и тут же включается в происходящее, с азартом комментируя действия бойцов Северцева. А тот уже начал штурм особняка, согласовав свои действия с Литвиновым.