Организаторы не могли придумать места для проведения концерта лучше. На заднем плане, как величественная декорация, возвышалась плотина «Сиддирганча». Посол говорил вчера Разгуляеву, что сначала организовать концерт планировалось прямо у плотины, но шум падающей воды просто не позволил бы артистам услышать собственные голоса. Поэтому пришлось выбрать место на пару километров ниже по течению Ганга. Но и отсюда «Сиддирганч» был как на ладони.

Посол коротко взмахнул рукой. Это был условный знак — они договорились вчера, что после пяти-семи песен на сцену выйдут официальные представители двух сторон, чтобы произнести небольшие праздничные речи «по поводу». Василий понимающе кивнул и отступил в глубь сцены, уступая место у микрофона вип-гостям праздника. Спрятавшись за мониторами и колонками, Разгуляев решил использовать выпавшую паузу, чтобы попить и принять порцию лекарства — разболевшаяся спина никак не хотела униматься.

«Официоз», без которого не обходился ни один из подобных концертов, был самой вымученной и ненужной частью праздника. Но — обязательной! Речи не интересовали ни артистов, ни собравшихся зрителей, они не нужны были и самим выступающим, но произносились всегда с таким пафосом и так торжественно, будто именно этих слов и ждали сотни и тысячи пришедших на праздник людей. Вяло аплодируя ораторам, аудитория просто ждала продолжения концерта.

Впрочем, будь Разгуляев повнимательнее, он бы, возможно, заметил, что кое-кто из зрителей слушает выступающих с куда большим интересом. Чуть опустив тонированное стекло сверкающего черным лаком «Мерседеса-гелендвагена», каждое слово ораторов напряженно ловил упитанный китаец во вполне пристойном европейском костюме, сидевший на заднем сиденье роскошного автомобиля. Его машина стояла чуть поодаль от сцены, и китайцу приходилось внимательно вслушиваться, чтобы понять, о чем говорят выступающие.

Дождавшись, когда российский посол передал слово директору «Сиддирганча», китаец выбросил в форточку недокуренную сигару и нажал кнопку стеклоподъемника, закрывая окно. Достав из внутреннего кармана дорогой мобильник в черном титановом корпусе, он нажал пару кнопок и поднес трубку к уху.

— Слушаю, господин, — его звонка явно с нетерпением ожидали.

— Все готово?

— Так точно, господин.

— Время пришло, — произнес китаец. — И не забудь — плюс три минуты.

— Конечно, мой господин.

Спрятав телефон в карман, «господин» чуть тронул плечо сидевшего за рулем водителя:

— Едем. И побыстрее!

Джип, подняв облачко желтой пыли, тут же рванул с места.

А на сцене, расцвечивая свою речь красочными оборотами и пространными сравнениями, соловьем разливался директор гидроэлектростанции. Переводчик еле-еле поспевал по-русски излагать для слушателей те сложные словесные конструкции, которые рождал бенгальский чиновник:

— С чувством огромного уважения и восторга… благодарность к беспримерному труду, который продемонстрировала нам великая российская нация… высокотехнологичное сооружение, с которым страна с уверенностью смотрит в свое светлое будущее…

Народ слабо хлопал после каждой громкой фразы и ждал, когда же концерт будет продолжен. Наконец, бенгальский чиновник глубоко поклонился, и переводчик с явным чувством облегчения с воодушевлением выкрикнул его последний пассаж:

— Без помощи русских друзей нам никогда бы не удалось построить на Ганге великую гидроэлектростанцию, заковав в бетон мощь нашей великой реки!

Эти слова потонули в радостном крике толпы, дождавшейся, наконец, окончания затянувшегося официоза. В воздух снова взлетели флажки и ладони аплодирующих. И в этом шуме люди не сразу расслышали, как по берегу волной прокатился какой-то новый, тяжелый и густой звук.

Зато его сразу услышал Разгуляев — это было явно эхо далекого взрыва. Странно только было, что звук не только не затихал, а как будто усиливался и приближался. Гул нарастал с каждой секундой. Василий поднял глаза и побледнел — ему показалось, что плотина «Сиддирганча» вдруг в два раза уменьшилась в высоту. А в следующий момент Разгуляев понял, что плотина вроде как на месте, просто река вдруг сошла с ума — оттуда, со стороны плотины, вниз по течению, прямо на них несся огромный, высоченный вал воды. Сплошная стена мутной воды высотой в несколько этажей!

Теперь уже многие услышали, что происходит что-то не то. Кто-то обернулся, кто-то закричал — и через считаные секунды вопли ужаса захлестнули концертную площадку. Люди заметались, не зная, куда кинуться, пугливыми стонами засигналили такси, наперегонки пытаясь вырваться на узкую дорогу, заревели, задрав хоботы к небу, встревоженные слоны… Берег содрогнулся от ужаса.

И только один человек в этой ситуации не растерялся. Вырвав у переводчика микрофон, на краю сцены выросла крепкая фигура человека в военном кителе и портупее.

— Без паники! — рявкнул в микрофон Разгуляев. — Женщин и детей — быстро на сцену! Кто умеет плавать — помогайте другим! Цепляетесь за деревья, за что угодно. И вырубите электричество! Держитесь, ребята!

И, отбросив микрофон, тут же упал на колени, протянув руки к девочке, сидевшей на руках у матери в первом ряду, у самого помоста:

— Давай!

Женщина, растерянно взглянув Василию в глаза, передала ему ребенка. А Разгуляев, легко подняв малышку на сцену, тут же протянул руки ее матери:

— Теперь ты!

Это был знак, пример для других, что нужно делать. И через мгновение вся группа, побросав инструменты, и все, кто был на сцене, втаскивали на помост кричащих и дрожащих от ужаса людей.

А еще через несколько секунд на берег с грохотом, в котором потонули людские крики, обрушилась стена воды…

Волна достала даже тех, кто уже был на помосте, но здесь, на высоте трех метров от земли, ее сила и мощь были уже не те, и люди смогли удержаться на ногах.

Вытерев рукавом мокрое лицо, Василий посмотрел туда, где еще несколько секунд назад стояли лавки, а празднично одетые люди с отличным настроением слушали концерт, подпевая каждой его песне. Сейчас все пространство вокруг было залито водой. В мутной пене то и дело мелькали головы тех, кто отчаянно пытался удержаться на плаву, борясь с сильным течением. Погонщики слонов, забравшись на шеи своих мощных животных, помогали людям выбраться из воды и устроиться на спинах своих великанов. На окружающих деревьях гроздьями висели бенгальцы, успевшие взобраться на ветки повыше. В желтой воде плавали перевернутые лавки, брошенные российские и бенгальские флажки, кепки, сумки, даже обувь… Вода постепенно уходила, но скольких она успела унести с собой вниз по течению, к океану, понять сейчас, конечно же, было невозможно.

Кто-то тронул его за плечо, и Разгуляев обернулся. Девушка, та, которую он вытащил на сцену первой, стояла перед ним, прижимая к груди свою дочку.

— Василий, спасибо вам! Я не знаю, что бы с нами было… — ее губы прыгали, она еле сдерживала рыдания, глаза были полны слез, но во взгляде ее уже светилась робкая радость — неужели спасены? Неужели все обошлось? — Я никогда не забуду то, что вы для нас сделали!