litbaza книги онлайнСовременная прозаДружелюбные - Филип Хеншер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 141
Перейти на страницу:

А потом Бина обернулась к Долли, которая в тот самый момент объясняла дочке:

– Дядя – доктор на пенсии, видишь, как удобно, а жена у него, я слышала, в больнице. Четверо детей. И внуки. Не знаю, как его зовут. Тетушка Назия, наверное, знает. Так важно иметь хороших соседей! Нам не нужны доктора на пенсии. Дело вот в чем…

8

На террасе Тинку и Шариф поставили стул для итальянского друга Аиши, и почти сразу же Тинку принялся с ним спорить. Проректор совершенно обалдел; Шариф же наслаждался происходящим. Аиша долго вдалбливала в родителей: ни в коем случае, повторяю, ни в коем случае не ведите себя как бенгальцы и не путайте спор с дружеским общением. Им строго-настрого запрещалось узнавать политические убеждения своего оппонента по такому-то вопросу, чтобы тут же наброситься на него с возражениями. Предполагалось, что они станут вести себя как цивилизованные люди, говорить гостю «Как интересно!» и переводить разговор на нейтральные темы. Она прямо-таки настаивала на этом, и Шариф с Назией скрепя сердце вынуждены были согласиться. У Шарифа было такое чувство, что они ходят на цыпочках в жалкой попытке услужить: каждые три минуты начиная с вечера пятницы только и приговаривая «Надо же!» или что-то в этом духе. В качестве компенсации он затеял грандиозный спор с Назией о том, нужна ли Британии угледобыча: начали они в субботу перед сном, а в воскресенье, едва проснувшись, спорили аж до завтрака, после которого оба чувствовали себя значительно лучше, и ни один из них ни разу не сказал: «Надо же!» Назия недавно обзавелась велотренажером и обнаружила, что двадцать минут на нем даются ей без труда, если Шариф, зайдя в комнату, пускается в рассуждения о том, нужно ли исключать Бангладеш из Британского Содружества.

Аише запретили диктовать правила общения с гостем тетушкам, дядюшкам и двоюродным братьям и сестрам. «А это, – объявила Назия, – уже чересчур». И теперь Шариф с превеликим удовольствием и интересом наблюдал, как муж его младшей сестры, пребывая в неведении, вспарывает итальянца от пупа до челюстей [12]. Тинку выбрал для этого тему Италии.

– В Италии коррупция сплошь и рядом, – начал он и уже успел добраться до fons et origo[13] проблемы, как в духе истинного выпускника Калькуттского университета любил выражаться. – Если во всем полагаться на знакомства, родственные связи или на принцип «услуга за услугу», как можно стать современным государством?

– В Италии много проблем, – ответил Энрико. – Но проблемы есть в каждой стране.

– Но не столь непреодолимых, – не унимался Тинку. – Не тех, которые начинаются дома и преследуют тебя с рождения. Я много читал об Италии, и, думаю, все согласятся, что проблема именно в этом. Тебя учат, что ты обязан отцу и матери, потом – братьям и сестрам, потом – дядьям и теткам, потом – кузенам и кузинам, потом – названым братьям и сестрам, и потом – тем, о ком тебе велено знать, что это твои дядья… Будущее – в том, чтобы получать по заслугам. Которые познаются проверкой. А не в том, кто твой дядя.

– Эта проблема существует во многих культурах, – сказал Энрико и как будто потянулся за пивом, которое налил ему Шариф, а затем, точно отказываясь и от пива, и от компании, отодвинул от себя бокал, стоявший на садовом столике тикового дерева.

– Ага, значит, вы можете видеть дальше своего носа! – радостно провозгласил Тинку.

Шариф разгадал уловку зятя: он устроил ловушку, описав точку зрения оппонента в терминах, очевидно применимых для его собственной. Случись ему спорить с бенгальцем, тот, не почуяв подвоха, раскричался бы: «А ты! Сам-то ты! Сам такой!» Но итальянец позволил себе снисходительность и лишь намекал: уклончиво, изящно, мгновенно заглотив наживку. Шариф откинулся в кресле. Впервые Энрико удалось вовлечь в беседу о чем-то, кроме его родной Сицилии. Интересно, что посредством разговора о Сицилии это и получилось.

– Вы огляделись вокруг! И думаете, что бенгалец не имеет права показывать пальцем и говорить, что то, как у вас заведено, – неправильно! Но в этом-то вся и соль! Мы встречаемся, едим, пьем и – уходим! Скажите, вас когда-нибудь устраивали на работу знакомые отца? А матери?

– Нет, точно, точно нет, – ответил гость.

– Но Энрико… – Аиша только что вышла из дома вместе с Фанни и стояла у застекленных дверей в сад, скрестив руки на груди и с интересом прислушиваясь к беседе. – Расскажи, как ты избежал службы в армии. В Италии все еще есть обязательная военная служба, представляете?

– О, это было ужасно, – ответил он. – Так жутко, что думал, не выживу. С нами был один крестьянин-козопас, говоривший на языке, никому не понятном. И в первый же вечер, в казарме, все лежали и рассказывали, какие ужасы сотворили с подружками перед тем, как идти в армию. Я лежал и думал: надо выбираться отсюда. Два года мне такого не выдержать. Образованному человеку не место в подобном обществе. И я позвонил родителям. А потом, когда мне сделали рентген, оказалось, что я страдаю легочной недостаточностью – так, вроде бы, – судя по рубцам на легких после детской болезни, поэтому не годен к военной службе. Я пробыл там еще шесть дней и уехал. Демобилизовался по медицинским показаниям.

– Но Энрико! – воскликнула Аиша. – Ты ведь мне сам говорил, что твой отец знал какого-то генерала и позвонил ему.

– Ну это же не одно и то же! – возразил он.

Проректор аж заклокотал от удовольствия, когда дискуссия приняла такой оборот: шах, мол, и мат! Тинку и Шариф откинулись на стульях, медленно расплываясь в улыбке, какая бывает у адвоката, когда он произносит: «Ваш свидетель». Тинку оставил это без ответа: он ждал, что оппонент будет упорствовать и яриться.

– Ведь множество стран сталкиваются с подобными проблемами, а то и похуже! Как может быть равенство возможностей, – Энрико дошел до той кондиции, когда самый большой ляп грозился вот-вот вырваться из его уст, – там, где все от рождения предопределяется кастой, к которой ты принадлежишь? Этих возможностей у некоторых и вовсе нет. Как, например, у ваших неприкасаемых!

Тут Энрико потянулся за пивом. Шариф и Тинку обменялись беспокойными взглядами. Вправду ли они беспокоились или притворялись? Если ты выиграл спор из-за единственной ошибки оппонента, стоит ли гордиться триумфом? Решать они предоставили Аише – по крайней мере, должна же она показать бойфренду, без умолку вещающему о своей Сицилии, сколь мало он удосужился узнать о подруге.

– У нас нет каст, – сказала девушка. – Ты, наверное, имеешь в виду индусов. Мы не индусы. А еще ты решил, что мы из Индии. Но это не так.

Казалось, Энрико пришел в замешательство: он переводил взгляд от одного к другому, и каждый опускал глаза, очевидно изображая неловкость. Эти люди любили и умели спорить неустанно, но теперь они тихо сидели, демонстрируя, как выглядит подавленное замешательство, если изображать его тогда, когда другой попал в неловкое положение.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 141
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?