Безболезненные исследования и беседы о нашем мире. Неужели ему нужно только это?

Что-то не верится.

Когда попадаешь в мышеловку — глупо надеяться, что тебе просто дадут тот кусочек сыра, к которому ты так стремился, и отпустят.

— А что, если я правда шпион? — с вызовом спросила Криста. — И пока вы будете выкачивать из нас энергию, разнюхаю всё, что мне нужно?

— Не думаю. — Колдун почесал себя за ухом сухим, изящным пальцем. — Видишь ли, моя работа с тобой продлится всего неделю, и в твоих же интересах не покидать этой башни. Здесь никто тебя не тронет, но за её пределами… — Лод широко улыбнулся. — Дроу никогда не отличались… как это на вашем языке… строгой моралью, а ты для них лакомый кусочек. Конечно, Алья накажет того, кто посягнул на его добычу, но твоя ценность в его глазах резко упадёт.

— Даже не знаю, утешиться или наоборот, — буркнула Криста.

— Зато мне, похоже, можно гулять без опаски, — сказала я, отметив, как панибратски колдун сокращает имя Повелителя дроу.

Лод внимательно поглядел на меня, и я смутно ощутила, будто он только что сделал некий важный вывод, который не замедлил записать в моё ментальное досье.

— Если вы попадётесь на глаза дроу, любая из вас… ничего хорошего не ждите, — сказал колдун. — Я мог бы приказать вам не покидать башни, но надеюсь на вашу… — он посмотрел в сторону, явно подбирая слово, — сознательность. Не хочу, чтобы вы постоянно ходили под влиянием ошейника.

— Ваших рук дело? — неприязненно спросила Криста.

— Моего предка, — бросил Лод. — Я их только усовершенствовал.

Я вглядывалась в лицо колдуна, надеясь за маской доброжелательности разглядеть намёк на его истинные намерения.

— Вы на всех пленников их цепляете?

Очков не хватало до боли — мало того что ничего не видно, так ещё и отвратительное ощущение беззащитности, непривычной пустоты на носу…

— Конечно. Алья никогда бы не позволил вам покинуть темницу без ошейников. — Лод пожал плечами. — Я искренне надеюсь, что вы не наделаете таких же глупостей, как ваши предшественники.

— Это каких же?

— Ну, когда мне было семнадцать, к нам попал один мужчина, который назвался мэнэзжиром…

— Менеджером, — машинально поправила я.

— Наверное, — согласился колдун. — Я понял, что он из другого мира, и попросил у Альи разрешения взять его себе.

Как собачку, видимо. Ну да, на кого же ещё цепляют ошейники. А мы, видимо, новые питомцы. Может, поэтому с нами так любезны? Дети тоже частенько балуют подобранного на улице котёнка… пару месяцев. Пока котёнок не вырастет, а детям не надоест за ним убирать. И тогда котёнок отправляется туда, откуда его взяли.

Только вот когда наиграются с нами — нас явно ждёт нечто похуже улицы.

Бродячий кот, вот я кто. Бродячий облезлый кот, который по воле судьбы угодил к тем, кто не слишком-то любит котов. И если я попадусь на глаза новым хозяевам, на меня в лучшем случае не обратят внимания, а вероятнее всего — пнут. Ведь законы жанра, которые всегда делают очередную попаданку пупом земли, работают только для таких, как Криста, а в моей истории всем плевать на очередного кота, пусть даже немного отличающегося от тех, которых уже когда-то подбирали и выбрасывали…

— Конечно, сначала этот мэнэзжир вёл себя буйно, но когда понял, что может с ним сделать ошейник, присмирел. Какое-то время вёл себя хорошо. Написал по моей просьбе ваш алфавит и пару сотен слов вашего языка с переводом. Объяснил мне, что такое кассеты с музыкой, джинсы и другие вещи. А в один вечер убил двоих дроу и набросился на меня. — Лод произнёс это таким же обыденным тоном, как и всё предыдущее. — Мне не стоило бы труда остановить его, хотя вместе с магическими способностями его наделили умением драться не хуже дроу… но это увидел Алья.

— И ему не понравилось, как какой-то мэнэзжир с вами обошёлся, — предположила я.

Лод кивнул.

— Вы убили его? — тихонько спросила Криста.

— Я — нет. Это сделал Алья.

— И каким образом? — невзначай уточнила я, движимая каким-то естествоиспытательским интересом.

— Очень просто. Отдал ошейнику приказ «убить», тот сжался, и мэнэзжир задохнулся.

Криста судорожно схватилась за серебряный круг на шее, точно тот мог разомкнуться от одного её прикосновения, а я немного, самую капельку, пожалела о своём вопросе.

Конечно, горькая правда лучше сладкой лжи, но теперь я особенно отчётливо ощущала себя осуждённым, стоящим на эшафоте. Рядом с палачом, который уже с извиняющейся улыбкой накинул на тебя петлю.

— Потом была девушка. Четыре года назад. Мне было двадцать три… вы с ней чем-то похожи. — Лод посмотрел на Кристу, а я отметила, что почти угадала с его возрастом. — Она провела здесь год. Научила меня вашему языку, рассказала много полезного. — Колдун вздохнул. — А потом попыталась бежать.

— Дайте-ка угадаю, — хмуро сказала я. — Ей это не удалось.

— Почему же? Удалось. Она даже добралась до ближайшего города людей. Но Алья узнал, что она бежала, призвал её обратно, и больше я её не видел. — Колдун покачал головой как будто даже печально. — Она ведь тоже была светловолосой, похожей на эльфа… к таким у него особое отношение.

Криста нервно сглотнула.

— Что значит «призвал её обратно»? — поинтересовалась я.

Раз уж за лишние вопросы меня до сих пор не убили…

— С помощью ошейников мы с Альей можем в любую минуту увидеть, где вы. А ещё — переместить вас к себе. Вне зависимости от того, где вы находитесь. И я надеюсь, вы уже поняли, что бежать бесполезно.

А вот это мы ещё посмотрим.

— Снять ошейники, конечно же, никак нельзя.

— Если это попытается сделать кто-нибудь, кроме меня и Альи, ошейник вас задушит. Любое физическое или магическое воздействие заставит его сузиться. Чем больше усилие, чем сильнее заклятие, тем быстрее он будет сжиматься. — Лод мягко улыбнулся. — В ваших же интересах не пытаться от него избавиться.

Улыбнулся — но едва уловимые нотки в голосе выдали, что под шкуркой плюшевого мишки скрывается сталь.

— Впрочем, вам надо отдохнуть. — Колдун поднялся с кресла, и мы с Кристой поспешили последовать его примеру. — Назовите свои имена.

— Криста, — обречённо выдохнула девушка.

— Снежана, — представилась я.

— Снез-жа-на, — повторил колдун нараспев. — Это от слова «снег»?

— Вроде бы.

Лод склонил голову.

— Снезжана, почему ты всё время сужаешь глаза? Они болят?

— Нет, не болят. — Я перестала щуриться, и всё вокруг тут же расплылось в разноцветные пятна. — Просто я плохо вижу.

— А… — Лод вскинул руку, в которой вдруг материализовались до боли знакомые очки: большие, прямоугольные, в пластиковой оправе цвета шоколада. — Тогда, думаю, это твоё.