Костромская на минуту задумалась, я слышала только сопение в трубке, а потом выдала:

– Я бы сказала, он стал несколько раздражительным. Но я… я не придавала тогда этому значения. Только вот теперь, когда вы спросили… Да, раздражительным.

– И в чем это проявлялось? – заинтересовалась я, принимая от официантки сомнительно пахнущий напиток. – Это эспрессо?! – удивленно посмотрела я в чашку, а потом на нее.

Она утвердительно кивнула. Спорить мне было некогда, поскольку в трубке прозвучал вопрос:

– Какой экспресс?

– Это я не вам, простите. Так в чем?

– Ну-у, невежливым Аркаша каким-то стал, огрызался на меня, – неуверенно повествовала Костромская.

– Он чем-то мотивировал свое поведение? – продолжала я свой «допрос», отхлебывая натуральное пойло.

– Не знаю даже. Как-то раз сказал, что надоело, мол, вкалывать за копейки, хочется нормальной жизни, где всего и на все будет хватать. Меня, честно сказать, это удивило. Да, мы никогда особо не шиковали с ним, особенно когда я с этим кредитом вляпалась, но и претензий к жизни у нас с ним раньше особых не возникало.

– Этот разговор случился после его отпуска?

– Да, после. Где-то через пару дней. Я еще подумала тогда, что праздная жизнь всегда человека в зависть и грех вгоняет.

– Возможно, – кивнула я сама себе и отставила подальше поданный напиток. – Ладно, Анастасия Валентиновна, если что еще вспомните, обязательно звоните. Любую мелочь!

– Хорошо, обязательно, Татьяна Александровна. А вы, если что, звоните на номер к Александру Степановичу. Я сейчас к нему поеду.

– А может, вы все-таки активизируете свой сотовый телефон? – с надеждой в голосе попросила я.

– Что?

– Ладно, до свидания, – мысленно махнула я рукой и отключила связь.

* * *

Закурив сигарету, я стала прикидывать, успею ли после общения со Спесивцевым заехать к кому-либо еще из «подозреваемых», и к кому сначала? Некоторым образом меня все-таки интересовала личность Марины Каравайцевой с «агрессивным характером» и личным автомобилем белого цвета, но неизвестной мне пока марки. Кроме того, часам к восьми вечера нужно обязательно заехать во двор к Костромской и порасспросить его жителей про автонаезд. Может, что и откроется. По квартирам пройдусь. Благо прокурорские корочки дают мне такую возможность.

Я глянула на часы, время близилось к семи. Минут через пятнадцать должен выйти Алексей. Но тут же увидела, что он уже выходит. Через проходную фабрики. Одет он был в серую матерчатую куртку и черную трикотажную шапочку, надвинутую на брови. Я его даже не сразу узнала. Повертев головой по сторонам, Спесивцев быстрым шагом направился вдоль улицы. Швырнув на столик сотню за почти нетронутый мною напиток, что звался тут «эспрессо», – я посчитала это более чем достаточным, – выбежала из «Эквилибриста» и поспешила за удаляющимся Алексеем. Он явно не желал со мной встречи, судя по тому, что шел довольно стремительно. Да и покинул рабочее место раньше условленного со мной времени.

Между тем Спесивцев резко завернул в гастроном и скрылся из вида. Я прибавила ходу и вошла за ним. Он уже стоял в небольшой очереди в кассу, держа в руке пластиковую бутыль дешевого пива.

Завидев мое приближение, он коротко кивнул, давая, наверное, тем самым понять, что скоро освободится. Я же с выжидательным видом остановилась у выхода. Через несколько минут мы уже вместе выходили из гастронома.

– Ты что это от меня бегаешь? – спросила я, как только мы оказались на улице.

Алексей молча достал из кармана куртки сотовый телефон, посмотрел на него и протянул мне:

– Без семи семь.

– И что?

– А мы договаривались на семь ровно, – отрезал он. – Я спецом пораньше вышел, чтобы горло успеть промочить.

При этих словах он отвинтил крышку с бутылки, швырнул ее на асфальт и жадно припал к горлышку. Достаточно отпив пахучее содержимое, смачно рыгнул и продолжил:

– Я бы ща вернулся бы туда. Подождал бы. Так че ты хотела? – и он снова прилип к бутылке, делая крупные звучные глотки.

– Поговорить о твоем друге, – повторила я. – Пойдем в кафе посидим или в машину ко мне?

Теперь Спесивцев как-то странно стал озираться по сторонам:

– Нет, давай лучше в машине, – изрек он и опять рыгнул.

– Ладно, пошли, – согласилась я, предчувствуя, чем вскоре будет благоухать салон «мишели». На время она точно превратится в мальчика.

Мы молча дошли до моего «Ситроена», припаркованного неподалеку от фабрики. Я щелкнула пультом, разблокировав двери, и, снова повертев головой по сторонам, Алексей нырнул на переднее сиденье. Пиво, к сожалению, он допить не успел. Кошмар! Кроме этого, меня щемил второй вопрос: почему он так нервничает? Кого постоянно высматривает?

– Ну? – спросил он, не глядя в мою сторону, когда я примостилась рядом, и сделал еще несколько глотков вонючей жидкости.

– Скажи, Алексей, как ты оцениваешь своего погибшего друга? Я имею в виду как человека. Его характер? Поступки? Особенно каким он был в последние дни перед смертью? – не мешкая, приступила я к опросу косвенного свидетеля.

Хочу предупредить читателя заранее, за все описанное ниже я ответственности не несу. Именно так и разговаривал Спесивцев.

– Какой-какой? Нормальный. Нормальный был мужик. Че еще сказать? Учились в школе вместе. Дружили. Не ссорились. Понимали друг друга. Эх, да чего там! Жалко его. Да и себя жалко. Без классного другана остался, – несколько опьянев, заностальгировал Спесивцев и, допив пиво, смял рукой пластиковую бутыль. Это у него вышло так, словно скомкал газету. – Я закурю?

– Кури, – разрешила я и тут же пожалела об этом.

Алексей достал пачку «Примы». Уронив одну сигарету себе под ноги, чертыхнулся, выковырял вторую и, прилепив ее к губе, сделал жест, требующий от меня зажигалку.

Я выполнила его молчаливую просьбу и поторопилась до конца опустить оба стекла «мишеля». Прохладный сырой воздух, влившийся в салон, с трудом нейтрализовывал вонь дрянной сигареты. Но что поделаешь, в моей профессии и не такое порой приходится терпеть, чтобы расположить к себе человека.

Спесивцев повел себя странно. Он тут же высунулся из окна, огляделся вокруг и вернулся в исходное положение.

– Кого это ты все время высматриваешь, Леша? – не выдержала. – Боишься, что ли, кого?

– А, да нет. Так.

– Что так? В чем дело-то?

– Да так… – замялся он и сделал глубокую затяжку.

– И все же? – продолжала я настаивать.

– А у меня баба здесь работает. Тут, на фабрике. Заревнует еще, если с тобой засечет, – неуверенно ответил Спесивцев и наигранно загоготал. При этом поперхнулся едким дымом и закашлялся. Брызги его слюны попали на лобовое стекло.