После короткой процедуры подписания необходимых бумаг в присутствии двух поверенных, душеприказчика покойного Вильярда Патрелла - старшего, чтоб его в Холодных Пещерах за ноги подвесили, молодому мужу были вручены документы, подтверждающие право на титул лорда и наделы Патрелл и Анкрейм. Также и сбережения, и движимое, и недвижимое имущество отошли правомерному наследнику, право на вхождение в Палату и Дом Правителя, право на... право на всё.

Долговые бумаги Фамилии Анкрейм были уничтожены тут же, так соблюдался порядок - формально они потеряли вес уже тогда, когда юная баронесса ступила на ненавистные земли тогда ещё будущего мужа разгоряченной ступней в стоптанной туфельке.

- Моя! - глухо выдохнул законный теперь преемник, наблюдая как пламя камина лижет желтые казенные листы долговых печатей - Моя. С потрохами.

Один из поверенных улыбнулся этим словам и промолчал, совсем не поняв, что геррн Патрелл имеет ввиду.

Душеприказчик же сузил глаза, обдал холодом стоявшую рядом с бастардом молодую жену. Даже под плотной, молочношелковой вуалью отследил и прикушенные со всей силы губы юной леди Патрелл, и зажмуренные глаза, и слезу, торопливо сбежавшую по щеке, неровно скрывшуюся за жестким, расшитым мелкими самоцветами, высоким воротником свадебного платья. 

Пожилой законник как раз понял всё и где - то, чисто по человечески ему было жаль баронессу, но... ни его то было дело, и ни его заботы. Такова, видно, воля Судьбы! А с ней спорить, равно как и против ветра... плевать.

Девице Анкрейм научиться бы смирению и покорности, так может быть и получится тогда столковаться и с Судьбой, и с новоиспеченным лордом. Муж девчонке достался незавидный, с этим никто не спорил. Ей бы, по её внешности и положению кого бы повыше рангом! Да и помоложе, если на то пошло. Но что делать, если от положения пшик остался, а внешность на данный момент просто приятная добавка к основному блюду.

Дьорну от жены одна выгода - состояние отца теперь его! Ныне пащенок - правомерный лорд. А то, что штаны по швам трещат, тоже обьяснимо вполне: геррна Анкрейм девственница и прехорошенькая, наследник Вильярда к таким слабость питает. Как заберет невинность, остынет и пойдет дальше, других тёлок огуливать. Да это и хорошо. Ужаснее, если прикипит к жене сердцем и плотью.

Вот тогда страшнее. Замучает молодую своими вывертами. Если ещё и тайная суть наружу полезет, тогда всё, пиши пропало...

Хорошо, что этого никогда не случится. Покойный лорд далеко смотрел, когда ультиматум выдвинул и женил сына на нелюбимой и такой, которая любимой никогда не станет. Очень умно! Все ворота закрыл тайной сути сыночка на сто засовов. Запер. Крепко запер! Спокойного сна тебе, Вильярд - хитрюга. 

Ну, а если...? А никаких "если"!

Дьорн не из тех, кто способен к кому - то прикипать. На похоронах матери, как говорят, и слезы не обронил. После же нажрался вусмерть дешевого пойла, песни орал и до следующего дня в одном из весёлых домов драл шлюх.

А геррна Беллиора... Бабочка. Осенница. Красивая, недолговечная и жестокая. Тоже неспособна ни на что, кроме пыльцы с крыльев, быстро облетающей и тающей в воздухе. Пустышка.

Так что никаких "если". Никаких.

Успокоившись окончательно, душеприказчик повернулся к поверенному и подтвердил законность сделки.

После же молодые отбыли в храм. По обычаям Аргарона следовало принести обет послушания Богам.

- Не смей реветь, - глухо обронил лорд Патрелл, когда заметил под приподнятой вуалью влажные сапфиры глаз и следы слез на щеках - Ни в храме. Ни во время церемонии. И не при мне. Потом поревешь когда нибудь. Ясно? 

Он всё еще злился на Бабочку. И злился за многое. И за вопли, и за пренебрежение, и за жар, терзающий его, и за...

За многое злился. И на нее, и на самого себя.

Леди Патрелл надула щёки. В ту же секунду слёзы высохли. Весенняя влага, покинув глаза, уступила место привычному зимнему льду.

- Вы, геррн Патрелл, - зашипела Белла, умещаясь на сидении и расправляя пышные юбки - Не вправе указывать МНЕ, что делать! Я не ваша собственность!

Дьорн легко запрыгнул внутрь и расположился напротив.

Откинув вуаль с лица жены, полоснул потемневшим, синим взглядом мертвеющую голубизну девичьих глаз.

Коротко, холодно изломав черты лица усмешкой, спросил:

- А кто же ты, если не моя собственность? Не финти, леди Патрелл. Ты моя по праву, вместе со всем барахлом.

- Без меня вам титула и не видать бы? Да, геррн Грязнокровка? Я неправа?

- Ах ты тварь белесая...

Не выдерживая уже, мучаясь страхом и гневом, Беллиора шлепнула маленькой рукой в кружевной, плотной перчатке по пальцам мужа, сдавившим горячие щёки:

- Одни Боги знают, КАК сильно я вас ненавижу! - шипнула кошкой - Да. Так и есть! И... плевала я на приличия! Не рядом с вами их соблюдать, мужлан! 

Если бы взгляды супругов превратились сейчас в длинные кухонные ножи, сабли, шпаги или секиры, лязг стоял бы такой, что возница бросил бы вожжи от непонимания и с перепугу!

Однако ничего такого не произошло, и повозка благополучно и мерно переваливаясь с боку набок, добралась до храма.

За всю церемонию новобрачные и слова друг другу не сказали. Так и промолчав до возвращения домой, обдавали друг друга взглядами - волнами крутого кипятка.

Дома же леди Патрелл повела себя уж совсем из ряда вон...

Едва присев за праздничный стол, одарила кислыми улыбками и сухими благодарностями немногочисленных гостей. Потом вдруг поднялась с места и, сославшись на усталость и какие - то недомогания, в сопровождении полной, пожилой прислуги удалилась в спальню.

Дьорн едва выдержал положенное время ужина. Пришлось принимать сочувствующие взгляды и кивки, что оказалось непереносимо до предела!

Проводив гостей и извинившись за жену, он поднялся наверх.

"Если эта, мать её, Бабочка общипаная заперлась изнутри..."

Лорд кипел, как дурной котел, оставленный на плите поварами - ротозеями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А Беллиора и не думала запираться! Очень надо было...