— Может быть, все же перекусите? — он скользит по мне невидящим взглядом.

— Нет.

Отворачиваюсь к окну, показывая всем видом, что настаивать нет смысла, и это мой окончательный ответ.

— Мне как обычно, — слышу его разговор с официантом, но не оборачиваюсь, хоть и любопытно посмотреть в этот момент на выражение лица этого самого официанта, который пытался выставить меня. Видимо, Данил тут частый гость, раз обслуживающий персонал знает его меню.

— Это кафе моего друга, — будто прочитав мои мысли, говорит парень.

— И-и-и? — пожимаю плечами и поворачиваюсь к нему.

— Иии ничего… для информации, — бросает взгляд в окно. — Кстати, советую вам к чаю добавить немного коньяка, чтобы согреться. Мой дед водку с перцем пьет, а вот жена утверждает, что ей хватает и небольшой порции конька, чтобы прогнать простуду… — Я растерянно смотрю на Данила, и не могу понять, говорит он все это серьезно или шутит? — Я вам это говорю серьезно. — Он что, читает мысли? — Можете не сомневаться, оба способа проверены. И мысли я не читаю, — хмыкает он и уголки губ поднимаются в усмешке, — ваше удивление и неверие в мои слова на лице написаны, — его зеленые глаза искрятся смехом, а я скрещиваю руки на груди и облокачиваюсь на высокую спинку стула.

— Вообще-то это не очень смешно, — хмурю брови и чувствую, как по телу волной пробегает озноб.

Передергиваю плечами, и единственное, что мне сейчас хочется — надеть куртку или прислониться к теплой батарее всем телом и согреться. Никогда не любила холод… В голове проскальзывает мысль о том, что за эти несчастные десять минут, пока я нахожусь с парнем, меня ни разу не посетила мысль ни о Валере, ни о ребенке. Сердце словно окаменело, а в груди образовалась пустота, от которой к горлу подкатил тошнотворный комок тоски и, пульсируя, застрял в нем.

— А вы правы, — выдавливаю из себя, — закажите мне конька, надеюсь, вы еще не передумали угостить даму?

Я не смотрю Данилу в глаза и от того не замечаю, как поменялся его взгляд.

— Теперь я не уверен в своем предложении.

— Это как? — изумляюсь его отказу. — Это отказ? — уточняя уже вслух.

— Да.

Вот как. Такое твердое безапелляционное «да».

— Нет, — тут же парирую.

— Дарья, — он чуть склоняется вперед, от чего расстояние между нами сокращается, и у меня от этой близости учащается дыхание, — мне бы не хотелось вас огорчать, но угощать вас или нет решаю я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне целая вечность понадобилась на то, чтобы понять, что мне только что сказал этот парень.

— Хам, — кидаю ему в лицо и вскакиваю со стула.

— Дарья, — слышу уже в спину, но меня это не останавливает, забираю с вешалки свой пуховик и вихрем вылетаю на улицу.

Колкий ветер тут же пронизывает меня насквозь, и я закутываюсь в пуховик. Оглядываюсь по сторонам. Этот район я совсем не знаю, нужно определиться в какую сторону идти. Слезы обиды катятся по щекам крупными каплями. Смахиваю их тыльной стороной ладони.

— Дарья…

Парень берет меня под локоть, но я дергаюсь и высвобождаю руку.

— Увольте от вашего общения, — в голове раздрай, не могу четко понять, что мне нужно сделать. Куда пойти, но самое главное — как добраться до дома без денег.

— Дарья…

Меня начинает трясти от этого голоса, который я уже ненавижу. Разворачиваюсь к нему и тыкаю пальцем в плечо.

— Если вы еще раз, Данил, произнесете мое имя, я за себя не ручаюсь, честно.

Он смотрит ошарашенно, но мне уже плевать — меня несет, пусть думает что хочет.

— Дар… — он останавливается на полуслове, потому что меня перекосило, — девушка, черт, что происходит? — он снова хватает меня за локоть, только уже захват более ощутимый, даже болезненный.

— Отпусти! Ты что творишь? — я бьюсь в его руках, пытаясь высвободиться, но, как назло, в этот момент поднимается настоящий ураган. Мои слова тонут в завываниях ветра, а полы пуховика раскрываются, и я задыхаюсь от промозглого холода.

Парень тащит меня за собой, не сбавляя скорости, и я ощущаю себя позади него развивающимся на ветру флагом.

— Пусти тебе говорят, не слышишь? — не оставляю попыток вырваться, а перехватившее стужей горло уже саднит.

Мы подходим к той же белой машине, и парень, пикнув сигнализацией, открывает дверь и засовывает меня внутрь в прямом смысле этого слова, захлопывает дверь и снова нажимает сигнализацию. Секунду прислушиваюсь к себе и к тишине в салоне машины — во мне бушуют эмоции, и все они как на подбор далекие от положительных. Кидаю взгляд на парня. Он обходит машину, а я за ним внимательно слежу, наощупь шарю по двери в поисках флажка, который открывает дверь с внутренней стороны, но, как назло, не могу найти его, отвожу взгляд от парня, чтобы посмотреть, где он есть, и не верю своим глазам — ничего. Вздох разочарования и злости вырывается изо рта. Раздается щелчок — слишком громко, и внутрь врывается поток холодного воздуха, я тут же дергаю ручку двери, но, как и следовало ожидать, она закрыта.

— Машина закрыта, вы не выйдите из нее до тех пор, пока я не открою, — его голос настолько спокоен, что меня это заводит словно по щелчку, хотя я и так абсолютно неспокойна.

— Выпусти меня немедленно! — продолжаю толкаться в закрытую дверь. — У вас нет никакого права удерживать меня! — я подозрительно смотрю на парня и тяжело дышу. — Это похищение?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍