Депрессия не означает, что человек автоматически задумывается о самоубийстве или впадает в зависимость от одного или нескольких наркотиков, но эти риски вполне реальны, особенно для людей, у которых нет других способов справиться. Те из нас, кто не раз сталкивался с этим недугом, обычно лучше распознают его признаки: зацикленность на негативных воспоминаниях, неожиданные эмоциональные всплески, ухудшение способности ясно мыслить или выполнять даже самые простые задачи. Есть свидетельства, что пожилые люди в среднем более счастливы[10], что наводит меня на мысль, что в конце концов я достигну момента, когда смогу положить конец своим страданиям. Это не тот вывод, который устроит каждого, но как сказал мне автор и психотерапевт Кирк Уайт в один из моих самых мрачных периодов: «Секрет жизни в том, чтобы просто жить. Остальное – лишь детали».

Для Вебер, Тенпенни и меня депрессия – хроническое заболевание, и одна из его характеристик заключается в том, что оно часто впервые проявляется в раннем подростковом возрасте. Ситуативная депрессия также способна разрушить жизнь человека, но у некоторых людей может полностью исчезнуть благодаря определенному сочетанию времени и психотерапии. Еще больше усложняет ситуацию тот факт, что человек с хронической депрессией вдобавок может испытывать ситуативную депрессию. Когда речь заходит о подобных вопросах, возникает много путаницы, и иногда люди могут чувствовать себя экспертами по теме, вовсе таковыми не являясь. Возможно, реальным местом рождения депрессии была Вавилонская башня.

Неоднозначность языка порождает попытки точнее охарактеризовать проявления депрессии. Например, можно рассматривать более конкретные и определенные состояния, такие как сезонное аффективное расстройство и устойчивое депрессивное расстройство (ранее называвшееся дистимией), сравнивать хроническую и эпизодическую депрессию, противопоставлять химическую и клиническую формы депрессии или отделять временные эмоции от длительного расстройства с помощью таких терминов, как «быть депрессивным» и «пребывать в депрессии».

Сразу ли понятно, какое из перечисленных выражений обозначает грусть, а какое указывает на человека, который в течение нескольких лет движется сквозь мутную толщу эмоционального мусора и грязи? Вряд ли, и как бы точно я ни употреблял эти термины, найдутся те, кто будет использовать их несколько иначе, что сведет мои усилия на нет. Даже люди, которых я опрашивал для этой книги, пользуются терминами по-разному, и любая попытка втиснуть человеческие переживания в мои произвольные определения не прояснит ситуацию. Почему же между этими понятиями нет интуитивно ясных различий? Потому что депрессия не является, да и не должна быть переживанием, которое легко описать.

По данным исследования 2018 года, от депрессии страдают 264 миллиона человек, более четверти миллиарда. Тем не менее это заболевание не имеет четкого определения на общепринятом языке. Люди, у которых я брал интервью, сравнивали депрессию с туманом, водой, черной тучей, темнотой, тишиной, холодом и тяжестью; люди, пережившие ее, чувствуют себя изолированными, заторможенными, молчаливыми, подавленными, невидимыми и незащищенными. Иногда ее напрямую сравнивают со смертью – представляют, что переживание смерти будет напоминать депрессию, или предполагают, что смерть вряд ли хуже, или что пережить депрессию и путешествие в загробный мир может быть одинаково трудно.

Психотерапевт, с которым я работал дольше всего, описал депрессию как «гнев, обращенный внутрь». Упрощение, но все-таки верное.

«Депрессия для меня – своего рода внутренняя смерть, или оцепенение, или такое состояние, когда я просто не могу испытывать ничего хорошего, – говорит британский друид Нимуэ Браун. – Она может принимать любую из этих форм и переключаться между ними. Она сопровождается потерей энергии, отсутствием мотивации и вдохновения, неспособностью надеяться или верить во что-то хорошее. Она также нарушает концентрацию внимания. Для меня это нелегко: я считаю себя творческим, сильным человеком, поэтому когда это происходит, не нахожу себе места».

«Депрессия похожа на оцепенение, на страшный груз, который высасывает всю вашу энергию, – говорит Джонсон. – Вы не можете ясно мыслить и постоянно отвлекаетесь, это происходит почти инстинктивно. Мысли о ненависти к себе с легкостью замыкаются в порочный круг, но что действительно выделяется в моем опыте депрессии, так это оцепенение, эмоциональная глухота. А самоуничижительное поведение на самом деле не является наказанием: если разобраться, это просто способ заставить вас что-то почувствовать. Позитивные эмоции, такие как радость и гордость, кажутся слишком сложными, но усталость от недосыпа, удовольствие от еды, видеоигр, музыки или алкоголя, физическая боль, душевные страдания – все это легче уловить. Вы будете придумывать любые правила, чтобы дать себе повод для наказания, потому что оно позволяет вам вспомнить, что вы еще живы».

Писатель и маг Орион Фоксвуд описывает депрессию как «состояние эмоциональной подавленности… оно словно дырявая шина, которую никогда не удастся залатать», при этом у человека нет мотивации что-либо предпринимать для решения этой проблемы – или любой другой. Сюда, как правило, добавляется ощущение, что «все хотят, чтобы мы держались от них подальше», даже когда люди на самом деле пытаются нам помочь, что само по себе может вызвать чувство вины и стыда за то, что мы доставляем столько хлопот. Порочный круг: те, кто хочет помочь, часто не знают, как это сделать, или полагают, что требуется лишь немного поддержать человека, чтобы он «выкарабкался», – но людям с депрессией подчас требуется гораздо больше. Фоксвуд лично пережил серьезную депрессию, вызванную сильными болями во время мучительного заболевания костей, для лечения которого потребовалась замена обоих бедер, что само по себе обернулось серьезными долгами.

Сара В. сравнивает депрессию с шаманской болезнью, которая отмечает духовного служителя. Термин «шаман», который часто отождествляется с духовной работой в целом, пришел к нам от коренных сибирских племен, и считается, что использование этого слова является культурной апроприацией. Шаманская болезнь ставит человека на грань жизни и смерти и, возможно, позволяет перейти в потусторонний мир; после выздоровления служитель духа обретает знания о болезни и смерти, которые может применять для исцеления других. Некоторые мифологические истории о катабасисе – спуске в подземный мир – прямо или косвенно напоминают о депрессии. Инанна должна раздеться догола, чтобы посетить преисподнюю, что легко представить человеку, пережившему депрессию. Когда ее дочь оказывается в стране мертвых, Деметра испытывает скорбь и, возможно, депрессию, что считается причиной наступления зимы. Рассматривая депрессию как хроническое состояние, «я воспринимаю ее как собственную версию шаманской болезни», – объяснила Сара В. Она не верит, что болезнь на нее наслали боги или духи, «чтобы преподать урок, но я могу рассматривать ее как нечто, что позволяет мне учиться новому… Это мощный катализатор развития».