Он улыбнулся:

— К сожалению, позировать мне совершенно неинтересно, но ваш комплимент — самый лучший из тех, которые я слышал.

Дама покраснела, затем рассмеялась вместе с ним, явно простив этому нахалу то, что он так бесцеремонно прервал их с Марком разговор.

Марк любезно улыбнулся им обоим:

— Рад тебя видеть здесь, Кейн. Твоя фирма будет принимать участие в аукционе?

— Пока не знаю, но вполне возможно.

— Надеюсь на это. Желаю хорошо провести вечер, Сейбл. А завтра можешь взять выходной день. Ты много работала, и тебе надо отдохнуть.

— Спасибо, — сдавленным голосом произнесла Сейбл, воспылав гневом при мысли о том, что Марк, не моргнув, принес ее в жертву в надежде на то, что Кейн купит какую-нибудь картину.

Но мысли ее приняли другое направление, как только они вышли за дверь и Кейн сказал:

— Перестань горячиться, Сейбл. Твой босс действительно имеет свой интерес. Это бизнес. Он руководит благотворительным фондом, и ему нужны деньги для бедных и бесправных.

Внезапно она встала на защиту Марка.

— Он делает благое дело…

— Конечно. — Кейн взглянул на нее сверху вниз. — И он чертовски хороший делец.

Сейбл проигнорировала эти слова. Уже на ночной улице Окленда, так и не остывшей от дневной жары, она спросила:

— Скажи, что все это значит? С Брентом все в порядке?

— Успокойся. Зная Брента, могу сказать, что он прекрасно проводит время. Не знаю, как ты, а я очень голоден. Пойдем где-нибудь поужинаем. Я живу возле виадука, и в моем доме есть прекрасный ресторан. После ужина я сам отвезу тебя домой, а если захочешь, вызову такси.

Несколько посетителей выставки прошли мимо них, за их кивками и улыбками скрывался неподдельный интерес.

Сейбл все еще колебалась, затем, мысленно пожав плечами, сдалась на милость своего любопытства. Вопреки настойчивому шепоту инстинкта, предупреждавшего ее об опасности, молодая женщина решила: нет ничего страшного в том, что она поужинает с Кейном в ресторане.

— Спасибо. Я действительно голодна.

Его апартаменты находились в красивом старом здании 1930-х годов, построенном в стиле ар-деко. Здесь когда-то размещался универмаг. Дом возвышался над портовым мостом и бухтой, с ее прибрежными ресторанами и бурной ночной жизнью.

Кейн указал на ряд лифтов, так как ресторан, по его словам, находится на самом верху.

Мрачное предчувствие кольнуло девушку, когда Кейн, взяв ее за руку, ввел в большую, прекрасно обставленную гостиную. Быстро оглядевшись вокруг, Сейбл отдернула руку, нахмурив брови.

— Это твоя квартира, — холодно произнесла она, решительно направляясь к двери.

Он поймал ее руку и крепко сжал:

— Не надо капризничать. Нам нужно было уединиться.

— Тебе нужно, а мне — нет! — бросила она со злостью. — Позволь мне уйти.

— Нет, не позволю, пока ты не выслушаешь меня.

Крепко сжимая ее руку, Кейн мрачно произнес:

— Прекрати вырываться. Я не собираюсь набрасываться на тебя.

Его железные пальцы сжались еще крепче, и Сейбл поняла, что сопротивляться бесполезно. Они, как враги, смотрели друг другу в глаза. Одни были темными, другие — серыми. И никто не хотел отводить взгляда.

Сейбл старалась сконцентрироваться на мысли, что ей надо уйти. Прямо сейчас. Но она так остро ощущала присутствие рядом Кейна… Он притянул ее к себе настолько близко, что Сейбл чувствовала тонкий сексуальный запах, который мог принадлежать лишь ему одному… И хотя глаза его казались холодными, она видела огонь, который тлел в их глубине, и всем своим женским существом, содрогаясь, ощущала, что он хочет ее.

Она, наверное, должна была бы ужаснуться. Но вместо этого в ней возникло сумасшедшее желание сделать к нему шаг, положить голову на его плечо и прижать свои нежные груди к его мощной груди…

Едва справляясь со своим дыханием, она с трудом произнесла:

— Пусти меня.

Кейн разжал пальцы.

— Извини, — отрывисто произнес он. — Это непростительно. Я никогда так грубо не обращался с женщинами.

Сейбл хотела окинуть его презрительным взглядом, но не смогла.

— Вряд ли это можно назвать грубым обращением, — непроизвольно вымолвила она.

Кейн заметил, что голос ее утратил обычную резкость, и понял, что вспышка желания, которую он подметил в этих загадочных глазах, не была обманом.

А Сейбл, в свою очередь, уловила его ответную реакцию.

Ее шелковистая кожа жаждала мужской ласки, ее яркие красные губы говорили о безрассудстве… И у него появились мысли о смятых простынях и долгих, долгих ночах…

Но что скрывалось, черт возьми, за этими непроницаемыми глазами? Сейбл была удивительным созданием, одновременно холодной и сексуальной в своем облегающем черно-красном наряде, который так шел к ее волосам и губам…

Совсем нежелательные мысли пришли ему в голову: «Какого цвета ее губы под этой яркой помадой? И когда смывает косметику на ночь, не производит ли она впечатление менее страстной женщины?»

— Если ты действительно хочешь уйти, я вызову такси.

Немного придя в себя, потрясенная тем, что на секунду она увидела обычного мужчину в этом устрашающе богатом и всесильном человеке, Сейбл воскликнула:

— Ради бога, скажи, что все это значит?

— Я скажу, но хочу, чтобы ты осталась. И… обещаю накормить тебя, в конце концов. — И он улыбнулся.

Эта порочная улыбка была подобна взмаху кинжала: он умел обезоруживать женщин.

С отчаянием Сейбл возразила:

— Сначала мне хотелось бы знать, почему ты привел меня сюда.

— Ты всегда так подозрительна, когда тебя приглашают на ужин? — удивленно спросил Кейн. Затем его тон изменился, и он пожал широкими плечами. — Ты выглядишь бледной и немного усталой. Тебе необходимо поесть.

— Я всегда бледная.

— Ты измеряла содержание железа в крови?

Она постаралась придать холодок тону своего голоса:

— У меня все в порядке, спасибо.

— Хорошо. — Он встал. — Сейчас принесу меню.

Сейбл посмотрела ему вслед. Без напряжения, с какой-то невидимой внутренней силой, Кейн Джерард доминировал во всем. Он обладал одним магическим качеством, называемым харизмой.

Этот мужчина излучал такую уверенность в себе, что, казалось, был способен решить любую проблему.

Сейбл оставалось лишь завидовать врожденной самоуверенности Кейна. Ее собственная самооценка, обретенная тяжелым трудом, все еще была относительно невысокой… Неужели он получал это поклонение людей, эти восхищенные и призывные взгляды женщин просто так, без всяких усилий?