— Значит, отель?

Она колебалась. Антонио взял ее за руку и увлек за собой. На улице он опять остановился:

— Только одно мне мешает. Я не хочу быть запасным игроком, второсортной заменой Гийому.

— Ты — не запасной игрок. Ты центрфорвард. Высшая лига…

Режин молча стояла рядом с Антонио и наблюдала, как он берет у ночного портье ключи от комнаты. Он действовал так уверенно и непринужденно, как будто ничего более повседневного, чем вписаться с дамой в гостиницу в четыре утра, не могло быть. Чтобы не смущаться от пикантности ситуации, она сосредоточилась на своем спутнике. Это неплохо отвлекало. Он выглядел как воплощенная эротическая фантазия: крутой latin lover. Мудрено помнить о приличиях, когда рядом с тобой такой мужчина!

Войдя в номер и закрыв за собой дверь, он остановился в замешательстве. Затем аккуратно положил ключ на столик и прошелся по комнате. Наконец остановился на некотором расстоянии от Режин.

— Мне как будто снится странный сон, — сказал он, задумчиво глядя на свою спутницу.

— Плохой?

— Странный, немного глупый. Мы с тобой в гостиничном номере…

— Что же тут странного? Разве для тебя это не привычное занятие?

— Ты о чем?

— Водить своих подружек по гостиницам.

Он рассмеялся и не ответил. Режин еле стояла на ногах. Она в изнеможении опустилась на постель, он тотчас сел с ней рядом. Он осторожно протянул руку и провел кончиками пальцев по ее лицу, прочертил линию носа и губ. Эта сдержанная ласка заставила ее вздрогнуть:

— Ты очень красивый.

— А ты очень умная.

— Я думала, тебе не нравятся умные женщины.

— Мне нравится талант и красота. Я увидел проект еще до того, как познакомился с тобой. Твой макет показался мне безумно красивым. Я потому и захотел работать здесь.

— А увидев меня, разочаровался?

Он наклонился, одной рукой обнял ее за шею, другой провел по груди и начал расстегивать пуговицы на блузке:

— Да, мои ожидания были жестоко обмануты.

Она закрыла глаза, впитывая кожей прохладу — он дошел до последней пуговки и раздвинул полы блузки.

— Я очень люблю архитектуру, Режин. Она меня глубоко волнует. Красивый проект — это почти так же эротично, как красивая женщина, которая позволяет освободить себя от одежды.

Режин улыбнулась:

— Чудно! Обычно прорабы — наши заклятые враги, специально приставленные к архитекторам, чтобы доказывать, что их проекты хороши только на бумаге.

Антонио расстегнул молнию на юбке и легко снял ее, тихо присвистнув при виде крошечного кусочка материи, предназначенного быть трусиками.

— Видишь ли, я родился в Барселоне. Наш дом был недалеко от «Каза Мила» Гауди, моего тезки. Ты, наверное, представляешь, о чем я говорю.

— Еще бы. Когда я училась, Гауди был моим кумиром. Я всегда хотела перевести его идеи на язык архитектуры.

— Рад, что ты меня понимаешь, — сказал тезка знаменитого каталонца, внимательно рассматривая лежащую перед ним «ню». — Так вот, я всегда ценил совершенные формы. — С этими словами он обеими руками провел по ее животу вверх, к полушариям груди. Тело Режин отзывалось на прикосновения его рук волнами счастливой дрожи. Наконец он расстегнул застежку лифчика и убрал с пути к победе последние преграды. Его ладони, чуть загрубевшие, ласкали кожу ее груди одновременно и нежно, и властно, и это действовало на нее особенно остро. Она вздохнула чуть хрипло, в рифму его дивному голосу, который еще недавно казался ей чуть ли не лаем. В ответ он склонился ниже и захватил губами ее напрягшийся сосок, а затем слегка потянул его зубами.

Режин издала слабый стон и покрылась гусиной кожей.

— Тебе холодно?

— У меня озноб и жар.

Он посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на рот, и вскоре его язык играл с ее губами, забираясь все глубже. Когда она почувствовала, что он с расчетливо сдерживаемым нетерпением осваивает пространство за ее зубами и обвивает языком ее язык, этот поцелуй показался самым интимным актом из всего предшествовавшего.

— Я с самого начала хотел узнать тебя поближе.

— Ты хочешь сказать — хотел со мной переспать?

— Я сказал то, что сказал.

— Я думала, ты хочешь секса.

— Да, если ты этого хочешь, — ответил он серьезно, скользя рукой под ткань ее стринга и нащупывая самое чувствительное место. Нашел, и она не смогла не вскрикнуть. Странно, он все время занимался только ею. А сам?

— Ты все еще одет…

— Ничего, успею.

Его рука овладевала ее телом, играя прелюдию главного события. Режин на секунду отвела ее, чтобы еще раз оговорить условия.

— Я хочу, чтобы ты помнил, что все это — только до утра, — проговорила она, изо всех сил стараясь, что бы не заплетался язык. — Утром все будет забыто, как не было.

— Почему ты так волнуешься? Я не надену на тебя ошейник, не беспокойся.

Это вызвало у нее странную ассоциацию. Она села на кровати:

— У меня есть идея.

— Да? Интересно.

— Нет, пожалуй, лучше не надо.

— Так не честно. Теперь уж говори!

Она покусала губу:

— Ну, в общем… У нас одна ночь, без обязательств и без последствий, правильно? Помнишь фильм «Основной инстинкт»? Не мог бы ты… связать мне руки?

На секунду его глаза непроизвольно расширились, но он быстро справился с собой:

— Давай.

— У меня есть косынка в сумочке. Думаю, подойдет.

— Шерон Стоун, гоняющаяся за любовниками с острыми предметами… Вообще-то она не в моем вкусе. Я бы и близко не подпустил ее к своей постели. Ну, да ладно.

Антонио вынул ремень из брюк и примотал запястья Режин к спинке кровати. Затем, не торопясь, разделся. Режин следила за движениями его тренированного тела. Это было впечатляющее зрелище — сложен он был великолепно. Мысль о том, что она со связанными руками находится полностью во власти этого чужого мужчины, излучающего силу, бросила ее в озноб.

Наконец он шелковой косынкой завязал ей глаза. После этого на несколько мгновений шоу приостановилось.

— Антонио?

— Что ты хочешь?

— Дотронься до меня.

— Попроси как следует.

— Пожалуйста, Антонио, я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.

— Как?

— Языком. Пожалуйста!

Вскоре что-то горячее и влажное коснулось ее живота и стало подниматься вверх. Он вернулся к ее груди. Его движения были крадущимися и осторожными. Кончиком языка он обводил соски, потом принимался жадно посасывать их. Снова уходил, возвращался… Внезапно опять переместился на живот и остановил язык в углублении пупка.