– Что это?

– Цветок. – Фотограф Джованни положил одну ладонь на другую и растопырил пальцы.

– А! На котором гадают: любит, не любит?

Он заулыбался:

– Si, si.

Аннабел не возражала, чтобы ее сравнили с маргариткой. Красивые цветы, она их нарвала рано утром, но при воспоминании о темноволосом хозяине итальянце она вздрогнула.

Встреча с ним среди ночи изменила ее представление о мужественном герое – он не совсем соответствовал той картине, которую нарисовал ей его отец. Но, очевидно, не ее вина, что она наделила сына качествами, достойными восхищения. Возможно, в нем много хорошего, но это хорошее искажено войной, откуда никто никогда не возвращается прежним.

Ее встревожила его нежелание сообщать отцу, что он уже вернулся. Хотя это не ее дело, как сказал Лукка, она не могла остаться безучастной.

– Аннабел?

– Да? – Она повернула голову.

Толстяк Базилио, один из помощников Гвилио, который привез ее сегодня утром, начал объяснять, какую позу ей следует принять.

– Мы хотим, чтобы вы сели на место водителя и откинулись назад, а руку положили вот сюда. Светит яркое солнце, вы в хорошем настроении. Потом вы увидели внизу кусочек моря. Забудьте о камере и ведите себя естественно.

Легко ему говорить – естественно. Но она ведь согласилась на эту авантюру, так что ничего другого ей не остается.

Аннабел села в черный автомобиль с откидным верхом. Она почти представила, что это машина миссис Джеймс Бонд. Черные кожаные сиденья были идеальным фоном для белой одежды. На безукоризненный вкус Марчеллы можно было положиться.

Аннабел до сих пор не решила, какой спортивный автомобиль «амальфи» ей нравится больше всего. Предыдущий в Риме, припаркованный около истребителя, был белый со светлыми, жемчужно-серыми кожаными сиденьями. Лукка оценил бы любой из них, но его восторг, наверное, не будет таким сильным после тех лет, что он летал над облаками со сверхзвуковой скоростью.

Как только она вошла в роль, Джованни надел на нее соломенную шляпу, с минуту изучал наклон полей, поправил волосы и лишь после этого начал делать снимок за снимком.

Шоссе круто спускалось к курортному городку Позитано. Когда она посмотрела вниз, то у нее дух захватило от отвесного спуска к воде. Этот великолепный, фантастический вид не поддавался словесному описанию. Здесь человек соединяется с природой.

При помощи полиции сотням машин пришлось выстроиться в один ряд из-за съемки. Хотя раздавались и сердитые крики, и гудки, но большинство туристов свистели и кричали «squisita!»[6]и «bellissima!»[7]и посылали воздушные поцелуи.

Она едва обращала внимание на происходящее на дороге – настолько ее захватил пейзаж. Но если сказать по правде, то из головы не выходил образ раненого итальянского летчика, который вчера ночью, когда наконец уснул, продолжал сжимать ей кисть.

Джованни объявил, что сделал все необходимые снимки, и Аннабел поспешила в фургон, чтобы снять грим и переодеться в джинсы и блузку.

Помимо спортивного автомобиля и автофургона была еще третья машина, в которой Базилио привез ее с фермы. Это – более ранняя модель синего седана «амальфи». Он отдал ей ключ, сказав, что теперь это ее машина и она может пользоваться ею, пока будет в Италии. Договорившись, что она присоединится к съемочной группе завтра утром прямо в городе Амальфи, Аннабел села в машину и последовала за полицейским мотоциклом, который помог ей занять место в потоке транспорта, направлявшегося в сторону Равелло. В заднем зеркале она увидела, как полицейский послал ей воздушный поцелуй. Аннабел улыбнулась – итальянские мужчины верны себе, они всегда открыто показывают свое восхищение женщинами. Они веселые. Исключение составляет лишь Лукка Каведзали. Она сдвинула брови – ей нужно заранее подготовиться к суровому приему, который ее ждет по возвращении.

Она видела его пузырек с таблетками – он почти пуст. Это лекарство – очень сильное болеутоляющее, его назначают после операции. То, что он упал прошлой ночью, вдвойне для него опасно.

По пути на ферму Аннабел сделала две остановки. Одну – в пиццерии, а другую – в gelateria[8], в двух шагах от уютной на вид гостиницы, где оказался свободный номер. Ее все там устроило: близко от основного шоссе, за комнату на две недели можно расплатиться кредитной карточкой.

Аннабел насладилась восхитительным лимонным мороженым, потом позвонила родителям, оставив сообщение на автоответчике – поскольку между Италией и Калифорнией большая разница во времени и они уже ушли на работу, – что уехала из Рима и сейчас живет в Равелло. Аннабел, младшая из троих детей, знала, что родители волнуются за нее. Такова участь родителей.

Знакомая боль прострелила ее, потому что она не познала счастья иметь ребенка. Но она быстро поборола уныние. Да и как может быть иначе, когда ее окружают такие красоты! Она старалась не думать о хозяине фермы, который едва не довел ее до сердечного приступа. Гвилио боготворит сына, хотя очевидно, что между ними произошел какой-то конфликт, и это вынудило Лукку скрыть свой приезд. Аннабел не собиралась выяснять причину. Не хватает еще оказаться затянутой в разборки между отцом и сыном.

Не важно, как поступит Лукка, но завтра она скажет Гвилио, что ферма все же находится в очень изолированном месте и она нашла неподалеку гостиницу, которая ее устраивает. Лучше быть подальше от этой сомнительной ситуации. Лукка сам решит, как и когда ему общаться с отцом. У него был целый день, чтобы все обдумать.

Она подъехала к ферме и припарковала машину. Сгущались сумерки. Теплый, наполненный ароматными запахами воздух вкупе с надвигавшейся темнотой создавал атмосферу сказки. Но стоило ей открыть дверь на кухню, как грубая реальность все разрушила – перед ней стоял мужчина с перекошенным от боли лицом и держался за кухонный стол.

– Вам необходимо поехать в больницу.

– Мне необходимы таблетки, – хрипло уточнил он.

– Почему, скажите на милость, вы не позвонили отцу?

– Я собирался появиться у него сегодня утром, но падение вывело меня из строя. Предпочитаю увидеться с ним, когда не корчусь от боли.

Ясно, что конфликт между ним и отцом серьезнее, чем она предполагала.

– Мне дали в пользование машину, и я куплю вам лекарство, если скажете, где здесь аптека.

– Я должен сам это сделать.

– Я вас отвезу – вы не в состоянии сидеть за рулем. – Она взяла со стола трость и передала ему. – Идите впереди.

Аннабел вышла за ним, заперла дверь и побежала к машине. Он с трудом сел – скорее лег – на заднее сиденье. Она захлопнула дверцу и села за руль.