Владелец овец выглядел, наоборот, расстроенным. Бормотал, что ненароком заступил на шпалу и оттого торг у него никак не идет. Скотина наилучшего откорма, а медовуха и вовсе безупречна, но, увы, и то и другое до сих пор здесь, на этой стороне путей…

Король утешил раздосадованных селян, показав им бумагу с печатью путейского мага, разрешающую легальные закупки «для крайних нужд пропитания и ремонта».

– Выходит, иногда заступать на шпалы полезно, – предположил он. – Веди овец. Впишем, деньгами оплатим, по всей форме бумагу выдадим. За медовуху, если хочешь, можем масло перекинуть.

– Осветительное? – понадеялся мужик.

– «Опаловый люкс», – кивнул Михей. – Заводской, наилучший, двойной яркости. Мы его… гм… в свою тару из большой цистерны перелили, так что не удивляйся виду бутыли. И лови бережно, раз заступил на шпалу.

Масло мужик ловил с усердием, позабавившим весь торг. И, само собой, не удержал. Спасибо, соседи попались независтливые – помогли, подхватили…

На обратном пути, поминутно проверяя веревку на рогах крупного барана, «опухшего от голода», девочка думала о странности менового торга. Она бы спросила отчима, но дрезину гнали полным ходом, не желая оставаться на путях после наступления ночи. Потому что каждому известно: это время наибольшего коварства Вдовы. И если ее способность приносить удачу порой вызывает сомнения, то вот умение сглазить – неоспоримо. Небо темнело, все более напоминая недобрый фиолетово-черный прищур из-под длинных еловых ресниц. Пути оказались целиком перекрыты частыми и густыми тенями, которые должны были вот-вот сомкнуться, но не успели: впереди блеснул прожектор, что означало приближение поезда. Михей охнул: неужели опять беда, ночной скорый ждут?

– Нет, – хохотнул Король. – Это моя Ленка переживает. Не знаю, как она умудрилась заставить деда фонарь паровоза зажечь, чтобы беду отогнать… Небось еще и к начальнику поезда сбегала, уговорила скомандовать снять один рельс, чтобы окончательно отвадить поезда с магами от нашего участка. Это верный способ, маги ощущают разрыв линии пути. – Голос отчима стал мягче и тише: – Рена, какая славная у нас мама, правда!

Утверждение не было вопросом и не требовало согласия, но Береника все же кивнула. Заметила еще один фонарь, поставленный у края рельса. Так обозначалось, что далее путь разобран. Дрезина замерла в нескольких метрах от желтого круга света. Мужчины быстро перебросили мешки поджидающим их людям. Обреченно орущих баранов отогнали и загрузили в пустой холодный вагон.

Начальник поезда, инженер средних лет, списанный в ремонтный состав по решению суда – говорили, за долги, – благодарно принял мед и подмигнул Беренике.

– Говорят, весь ваш пятый празднует, – сообщил он Королю. – Твоя жена делает бесподобные вареники. Стол ломится, даже мне небольшая порция перепала. Пойду пробовать, если еще хоть один уцелел.

– Завтра нам бы… – начал отчим.

– Знаю, – без удивления отозвался начальник поезда. – Празднуем ваше ночное везение. Из-под состава самой правительницы увернулись, шутка ли!

– Ох, еж… колючий, – нескладно удивился Михей, глянув на девочку. – Откуда весть?

– Мы телеграмму отослали, что путь разбираем, – буркнул начальник. – Заодно потрепались на ключе, то да се… Нет, Король. Не вполне мертва еще твоя удача, что бы ты ни говорил о ней.

Отчим задумчиво кивнул. Береника видела, что он не находил радости в упоминании о своей везучести, словно опасался радоваться. Впрочем, сразу встряхнулся, отгоняя сомнения, и зашагал к родному вагону. А там, в пустом и просторном жилище бездетного «шулера», уже выстроились единой линией столы, принесенные соседями. Вареники лежали нарядными высокими горками в трех мисках, достойных именоваться тазами. Король торжественно утвердил в середине стола горшочек с солеными груздями и, порывшись в карманах, передал деду табак. Корней при виде эдакого чуда едва не прослезился. Нырнув в закут, он вернулся с бутылью самогона, очищенного до прозрачности и настоянного на рябине. Ленка подхватилась, суетливо пообещала найти настоящие рюмки. Вообще, неплохо получалось разливать в кружки, с чем все и согласились. Король взялся передать жене эту важную новость – и тоже исчез из-за стола. Жена Михея промокнула глаза, радуясь явному и столь трогательному, по ее мнению, примирению в семье соседей. Она предложила не ждать завершения поисков и начинать праздник.

– Да чего там искать, – возмутился Корней. – Все знают, где она прячет эти рюмки.

– В твоем возрасте, уж прости за прямоту, и правда нечего, – задумчиво проговорил Михей, нагружая в миску вареники. – А вообще… вдруг рюмки куда перебежали тайком?

– Рюмки? Перебежали? – обрадовался удивительной и сказочной идее Саня, допущенный к общему столу. – Можно мне тоже пойти ловить?

– Папа сам управится. – По лицу деда пробежала тень. – Он у нас ох как ловок. Ему, если по виду судить, и сорока нет, а уже обходчик, большой начальник. На меня и то покрикивает. А позже, вот ведь умен, табачком задабривает.

Дед говорил очень тихо. Впрочем, в общем веселом шуме даже самых громких его сетований, привычных до зевоты, никто бы не разобрал. Кричали на весь вагон здравицы за удачу, так кстати блеснувшую в безлунной ночи, за завтрашнее продолжение гулянки, за сегодняшний торг. Как раз к этому возгласу и появились Ленка с Королем, который вполне ожидаемо заявил, что рюмки не нашлись! Он лично обыскал весь дом, но увы… Михей стал весьма неловко намекать на то, что поиск важнее результата. Король нахмурился, оглянулся на Беренику.

– Идите-ка вы с Саней отдыхать, – велел он. – Вам здешний шум не на пользу, да и время позднее. Рена, ты пока за печкой присмотри, а позже я сам займусь. Утром ты мне нужна отдохнувшая. Настоящее мясо жарят на березовых углях. За ними следует идти в лес, путь неблизкий.

– Все у тебя с затеями, – недовольно сморщился дед.

– Точно, без них не могу, – улыбнулся Король.

Береника сжала ладонь полусонного брата, переданного через стол, и пошла укладывать мальчика, не выказав ни малейшего удивления. А удивляться было чему. Взять хотя бы тот факт, что березовые дрова в вагоне лежали отдельной поленницей – и немалой.

Утро задумчиво изучало лес и пути, пользуясь скудным светом единственной лучины – малой тучки у горизонта, поймавшей первый блик далекого солнца. Утро нежилось и не спешило. Зимние дни коротки, ленивое солнышко долго отдыхает в пуховых облаках у горизонта. Да и не встает оттуда толком – лишь приподнимается и снова уходит по низкой дуге, задевая краешком каждую высокую сосну. Береника тайком от отчима подозревала, что оно боится упасть. Ледяное озеро неба слишком уж гладкое и скользкое. Вслух эдакую глупость девочка не высказывала – стыдно. В поезде детей обучали гораздо лучше, чем в любом селе или даже небольшом городе. Начальник поезда – настоящий инженер, дипломированный, он и завел нынешний порядок. Сам преподавал математику, физику и химию. Чистописанию, чтению и даже франконскому языку (для желающих вроде Береники) обучала его жена, тихая усталая женщина с грустным взглядом и, как ни странно, прямой спиной. Неожиданное сочетание качеств. Впрочем, чего еще ждать? Уже который год знает, что здесь, на севере, ее дорогой Михаил Семенович не жилец, для его легких единственное лекарство – жаркий, сухой климат юга. А вот осанку не теряет и голову держит прямо, не позволяя себе отчаиваться. Достойная уважения стойкость, так и отчим говорит.