Да, это было мощное начало. Стефан прекрасно знал историю. И с тех пор христиане всегда утверждали, что смерть Иисуса на кресте, его воскресение из мертвых и миссия, возложенная Духом Святым, – вот фундамент, на котором стоит христианство. В первые сорок лет новорожденная Церковь росла феноменально быстро. Она возникла в большинстве главных городов Римской империи и из крошечной иудейской секты стала братством многих народов.

Да, Стефан до этого не дожил. И все же он первым понял, сколь много значат для библейской истории распятие Христа, воскресение и излияние Духа Святого. Он всей душой ощутил, что христианство никогда не будет ограничено строгими рамками фарисейских законов.

Сам Иисус намекал на то, что этот прорыв свершится. Однажды, когда его спросили, почему его ученики, в отличие от фарисеев, не постятся, он сказал: «Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф 9:17). И самым важным в христианстве I века было то, что ветхие мехи прорвались.

Первая община

Никто не сомневался в том, что первой общиной верующих были иудеи. В нее входили Мария, мать Иисуса, и иные родственники, а также апостолы: Петр, Иоанн и Иаков, Андрей, Филипп, Фома, Варфоломей, Матфей, Иаков Алфеев, Симон Кананит (Зилот) и Иуда, сын Иакова. На роль двенадцатого апостола они выбрали ученика по имени Матфий: он заменил Иуду Искариота, совершившего самоубийство вскоре после распятия Иисуса.

Все они, ревностные иудеи, какое-то время оставались верны иудейскому закону и продолжали поклоняться Богу в синагогах и в Храме. Свое новое движение апостолы назвали «Путь». Главный акцент в нем делался на том, что Иисус поведет своих последователей в Царство Божье. Впрочем, вскоре новая иерусалимская община начала применять к себе ветхозаветный термин, которым обозначалось собрание израильтян. Греческий эквивалент этого слова – экклесия (церковь) – и означал собрание людей Божьих.

Ученики, как и прежде, внешне принимали иудейскую религию. Они пользовались священными книгами евреев. Но они чувствовали, что воскресение Иисуса и сошествие Духа Святого в Пятидесятницу сделало их чем-то уникальным. Новыми мехами?

Вскоре по прошествии Пятидесятницы храмовые начальники, которым проповеди о воскресении Иисуса были как в горле кость, арестовали Петра и других апостолов. Они пытались заставить их замолчать и не говорить о воскресении Иисуса. Но все их угрозы были тщетны! Последователи Иисуса регулярно посещали храмовые службы, строго соблюдали иудейские законы и ритуалы, и ничто в их поведении не выдавало, будто они отвергли закон Моисея или авторитет Храма. За два года их число достигло нескольких тысяч.

Под предводительством апостолов едва оперившееся движение сохраняло единство посредством двух особых церемоний, благодаря которым реальность смерти и воскресения Иисуса оставалась главной сутью их братства.

Первая, крещение, была им знакома: множество ранних учеников были последователями Иоанна Крестителя. Но в апостольской общине оно обрело иной характер. Крещение Иоанна было способом исповедать веру в Царство, которому еще лишь предстояло прийти. А крещение в новорожденной Церкви было, выражаясь богословским языком, эсхатологическим. Оно отмечало вход в уже провозглашенное духовное царство – которому, впрочем, еще предстояло раскрыться во всей полноте.

Эти первые христиане пришли к вере в то, что смерть, погребение и воскресение Иисуса, за которыми последовало сошествие Святого Духа на апостолов в Пятидесятницу, имели божественную природу. Они знаменовали новую эру, и люди могли войти в жизнь этого духовного царства, поверив в Иисуса как в Господа и приняв крещение как свидетельство своей веры.

Похожим образом вторая церемония – евхаристия, как ее назвали вскоре – обращалась в прошлое, к тому, как Иисус был предан и умер на кресте. В событиях, свершившихся на Голгофе, и в пустой гробнице она находила свидетельство нового завета, обещанного пророком Иеремией. Смерть Иисуса и новая жизнь в духе обрели символический облик и отпечатались в собрании учеников в совместном причащении из чаши и вкушении освященного хлеба. Эта простая трапеза обновляла их завет с Богом и друг с другом.

Эллинисты

Новорожденная Церковь, скрепленная учением апостолов и двумя церемониями, отображавшими смерть и воскресение ее Господа, распространилась по Иудее. Этот стремительный рост вызвал новые страхи властей и создал напряжения в самой Церкви. Все больше и больше обращенных были из числа приверженцев эллинистического иудаизма. Эти евреи приходили в Иерусалим со всех окраин Римской империи, чтобы обосноваться в Святом городе. Многие из них, придя паломниками, решали остаться навсегда. Как и любые иммигранты во все времена, они жили отдельными общинами, говорили по-гречески и использовали распространенный греческий перевод Ветхого Завета – Септуагинту.

Иудеи-эллинисты были верны своей религии. Но в мире за пределами Палестины – в Египте, Малой Азии, Европе, – они долгое время соприкасались с греческой культурой. Им легче было смешаться с язычниками, и к новым идеям они были более восприимчивы, нежели их палестинские собратья.

Сперва апостолы приветствовали в Церкви эллинистов, уверовавших в Иисуса. Но те все сильнее соперничали с палестинскими иудеями, внося в Церковь раздор. Иные эллинисты жаловались на то, что в Церкви обделяют помощью их жен. Апостолы, пытаясь устранить эти возмущения, создали совет из семи учеников-эллинистов, среди которых были Стефан и Филипп, и велели следить за распределением средств. И, вероятно, это и были первые диаконы – служители, от греческого diakonoi.

А вскоре Стефан начал проповедовать в иерусалимских эллинистических синагогах – чем вызвал бунт, повлекший его смерть. Как оказалось, то было только начало. «Комитеты бдительности» хватали и бросали в тюрьму всех, кого подозревали в принадлежности к назореям. Одним из вождей такой группировки гонителей был ревностный фарисей – Савл из Тарса.

Первая кровь христиан, пролитая примерно в 36 году нашей эры, стала знаком той пропасти, которая ширилась между иудаизмом и христианством, – той самой, которая и обратила юную веру в миссионерское движение. Да, иудеев-апостолов никто не трогал. Но их последователей, иудеев-эллинистов, силой заставили покинуть Иерусалим. Те нашли убежище в Самарии и в Сирии, где основали христианские Церкви. Другие безымянные христиане, обращенные из эллинистического иудаизма, основали Церкви в сирийских городах – Дамаске, Антиохии и Тарсе, – а также на Кипре и в Египте.

Новости о Церквях, основанных иудеями-эллинистами, просочились обратно в Святой Город, и вскоре христианские старейшины в Иерусалиме направили уполномоченных посланников установить общение с новыми центрами христианства. Петр и Иоанн отправились в Самарию на переговоры с Филиппом. Варнава, иудей с Кипра – один из первых, кто обратился в новую веру в Иерусалиме, – в Антиохию Сирийскую. Эти неназванные «кипряне и киринейцы» (Деян 11:20) основали успешное христианское движение, совершив революционный шаг: они обращали в веру язычников.